Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Впоследствии Писарро заметила любопытную зависимость. Всегда, когда Луис Лопес, изгонявший нечистую силу, спал с ней, с ней спал и дьявол. Затем и другие монахи принялись изгонять из Марии Писарро нечистую силу. Иеронимо Руис де Портильо применял тот же метод, что и Лопес — он переспал с ней несколько раз[1300].
Инквизиция уверяла, что это — доказательства сделки с дьяволом. Марию приговорили 1 июня 1573 г. к малому наказанию. К тому времени она была уже серьезно больна и впала в безумие. В декабре девушка умерла в возрасте всего двадцати трех лет.
Настоящая причина ее заболевания была очевидна, что понимал один умный монах, Педро де Торо. Он отметил: «Происхождение заболевания демонами, которые одолевали донну Марию, связано с тем, что ее мать хотела, чтобы она поступила в женский монастырь и стала монахиней. Отчасти так было оттого, что она думала, будто Мария не сможет вести домашнее хозяйство и обслуживать мужа, а отчасти это был способ получения денег, оставленных ей в наследство ее тетей»[1301].
Здесь были все причины для неврозов: необходимость привлечь внимание, отчаяние перед подавленным состоянием в течение всей жизни. Монахи, изгонявшие из нее нечистую силу, удовлетворили внутреннюю потребность Марии в сексуальных отношениях (и свою — тоже). Но невроз безжалостно довел ее до смерти. Хорошо, что один из монахов смог понять причины ее болезни, а сама религия не завела ее в темноту и не довела до крайности. Личности иных людей позволяли им использовать веру и таким образом.
Изгнание нечистой силы стало обычным в иберийских обществах приблизительно с середины XVI века. Если в первой половине столетия всех, кто заявлял о видениях, подозревали в том, что они стремились получить материальную выгоду или получить определенную известность, позднее скептицизм и здравый смысл испарились[1302]. Это изменение точно совпало с превращением инквизиции в стража морального состояния Испании. Из репрессий родились фантазии и изгнание нечистой силы в сексуальном стиле.
К 1620-30-м гг. публичное изгнание нечистой силы в церквях стало обычным явлением. Одержимость бесами превратилась почти в повседневное явление. Многие из тех, кто нуждался в изгнании демонов, оказались беатами[1303].
Один из видов изгнания нечистой силы известен в 1630-е гг. на примере из Аликанте. Там духовный наставник, каноник собора Аликанте Лоренцо Эскорсиа изгонял нечистую силу из беаты Франсиски Руис. Свидетельница, которая пришла в тот дом, рассказала о происходящем во время изгнания нечистой силы.
«Она увидела, что Франсиска Руис лежит на полу с открытым ртом. Лоренцо Эскорсиа бил ее, приговаривая: „Ты есть здесь, повинуйся мне, выходи немедленно!“
И Франсиска Руис по-прежнему лежала на полу и не могла говорить… Означенный Лоренцо Эскорсиа запустил свою руку под юбки беаты по самый локоть, между рубашкой и ее телом. Свидетельница не видела, что он делал, хотя ей и показалось, что он смог дотянуться до самого естественного лона… А затем каноник взял у сестры Лелии домашнюю туфлю и начал бить Франсиску по ягодицам поверх одежды, а затем и по всему телу, приговаривая: „Повинуйся мне, выходи оттуда!“
Но больше ничего не произошло»[1304].
Руис не была единственной, из которой садист Лоренцо Эскорсиа изгонял нечистую силу. В монастыре августинок города Аликанте три монахини, о которых говорили, что они одержимы нечистой силой, подверглись процедуре экзорцизма. Одна из коллег-монахинь отметила, что ей показалось, будто бесы появились в монастыре только тогда, когда прибыл сам Эскорсиа[1305]. Отнюдь не обеспечивая изгнания, священник, совершавший «экзорцизм» путем возбуждения невротических иллюзий, просто превращал эти фантазии в реальность.
Поэтому нас не должно удивлять: таков всего лишь еще один пример того, как в течение всей своей истории инквизиция изобретала врагов и еретиков просто ради того, чтобы изгонять их.
Возможно, обвинять инквизицию в тех видах симптомов невроза, которые мы наблюдали в этой главе, окажется несправедливым. Можно доказать что угодно, указывая чрезвычайные примеры, ссылаясь на то, что в каждом обществе есть свои неврастеники. Стоит посмотреть лишь одно из современных реалити-шоу по телевизору, которое подтвердит истинность этого.
Вероятно, даже при лечении неврозов, ужасающих приступов, конвульсий и иллюзий, экзорцисты фактически не занимались главной причиной их возникновения — сексуальной подавленностью. Зато они пользовались своей собственной формой сексуального хищнического вторжения. Разве не были правы священники, которые возглавляли алюмбрадос в Эстремадуре в 1570-е гг., когда они говорили: «Эти контакты не греховны, они обязательно сделают их счастливыми, утешат и помогут освободиться от этих чувств…»[1306]
И, разумеется, следует помнить: инквизиция не санкционировала ни одно из этих мероприятий.
Вместо сосредоточения на острых симптомах, постараемся представить, какова была жизнь в деревнях, поселках и больших городах XVII века. Когда Испания погрязла в хаосе Войны за испанское наследство в 1701 г., Португалия стояла на пороге экономического бума, который последовал с открытием золота в Минас-Герайс в Бразилии. Лиссабон переполнился английскими купцами, которые рассказывали о жизни в португальской столице со смешанным чувством восхищения и недоумения.
Дома в городе штукатурили снаружи, двери и оконные проемы были из крупнозернистого мрамора. Внутри домов полы делали из кирпича и плитки, каждое окно вело на балкон. Дороги мостили за городом на три лиги, через каждую лигу или около того стояли резервуары с водой для вьючных животных[1307].
Однако бытие было насыщено атмосферой религиозного рвения. В 1701 г. один купец писал: «Численность всевозможных религиозных людей считают равной одной трети, а некоторые говорят, что они составляют три пятых от количества всего населения. Предполагают, что духовенство владеет одной третью земли… Если кто-то ударит священника, то его приговорят к отсечению руки»[1308].
Он говорил, что в Лиссабоне число монахов нищенствующих орденов составляет минимум 6000 человек. Они отказываются есть объедки, ходят по улицам, прося милостыню нараспев громким требовательным тоном, двигаются из дома в дом с холщевыми сумами, переброшенными через плечо[1309].