– Я все устрою. – Ваджед казался убит горем, но оба прежде всего оставались солдатами и знали, что защита жителей побережья сейчас имела первостепенное значение. – Если ты принял решение, принц, то так тому и быть.

Али сжал его руку:

– Спасибо, дядя.

Следом за ним к выходу двинулся Джамшид.

– Мне жаль, – сказал он. – Ничего личного.

– Я это знаю. Тебе не за что извиняться.

Дэв выглядел так, словно хотел сказать что-то еще.

– Я… поищу в книгах упоминания о Тиамат. Может, что-то найдется.

Али даже не смог натянуть ободряющую улыбку.

– Может.

Джамшид закрыл за собой дверь, оставив Али и Нари наедине. Повисла долгая пауза. Дождь наконец-то стих, единственными звуками были ночной стрекот насекомых и музыка капающих листьев. Али думал о том, что слышит это в последний раз.

– Это напоминает мне нашу вторую встречу, – тихо проговорила Нари, первой нарушив молчание. – Когда я решила, что ты тонешь в канале, а потом ты не пустил меня смотреть книги в твоей спальне без сопровождающего.

Али опустил взгляд. Казалось, с того дня минула целая вечность.

– Я вел себя совершенно невыносимо. Мне повезло, что ты не столкнула меня в канал.

– Соблазн был велик. – Нари пересекла комнату и села на кровать рядом с ним. – Пожалуйста, посмотри на меня, друг мой.

Он покачал головой, сдерживая слезы:

– Я не могу.

– Али! – Нари коснулась его лица, приподняв за подбородок, и развернула к себе. Ее темные глаза смотрели ласково. – Как ты сказал мне тогда на пляже? Здесь только ты и я.

Она провела пальцами по линии его бороды, и Али больше не мог молчать.

– Я хочу вылезти из собственной кожи, – выпалил он. – Я до сих пор чувствую эту тварь у себя в голове, в теле. Я один из них. Вся моя семья – плод злого умысла марида. В моих жилах течет его кровь, его магия. Моя сила – это сила, которую он подпитывал, выкрадывая невест и пожирая детей. – Он крепко зажмурился, проглотив подступающую тошноту. – Я… не может быть, чтобы это был я. Я верующий, – прошептал он. – Как я мог произойти от демона?

– Али, ради всего святого, ты вовсе не произошел от демона, – вздохнула Нари. – Я не собираюсь оправдывать то, что Себек сделал с моей семьей и своими потомками-джиннами, но я и не хочу делать вид, что он единственный, кто когда-либо желал мести. Но ты – не он. В тебе течет кровь твоей матери, твоего деда, ты произошел от тех своих предков, которые противостояли Себеку, от тех, кто решил спасти остальных джиннов и заплатил за это слишком высокую цену.

Я их сожрал. Али чуть не вывернуло наизнанку.

– Он убил своих собственных детей. Как он мог сделать это, но спасти жизнь мне? Показать мне свою магию? Боже, Нари, я практически умолял его научить меня большему. Мне чудовищно хотелось снова увидеть потоки.

Нари придвинулась к нему и стиснула его руку в своих.

– Когда я узнала, как Нахиды поступили с шафитами, мне тоже хотелось вылезти вон из собственной кожи. Раньше я представляла их себе благородными целителями, а оказалось, что часть из них – чудовища, которые убили бы меня еще в младенчестве – а они и впрямь убивалидетей… Я сказала Даре, что рада вторжению джиннов. Кажется, я даже сказала ему, что рада, что Нахиды мертвы. Но все не так просто. – Она снова обхватила его лицо ладонями. – Мы с тобой не худшие из наших предков. Мы им не принадлежим. Наше наследие им не принадлежит. Манижа использует магию Нахид, чтобы убивать, я же использую ее, чтобы исцелять. То, что Себек использовал магию во зло, вовсе не значит, что ты становишься злом, используя его магию.

Али глядел в ее темные заботливые глаза. Нари сидела так близко, что их головы почти соприкасались, и, вдохнув, он почувствовал запах кедровых благовоний, впитавшихся в ее кожу.

– Жаль, что ты презираешь политику, – проворчал он. – Ты стала бы замечательной королевой.

– Но тогда ты бы агитировал народ за то, чтобы свергнуть меня и поставить на место моего трона стол для какого-нибудь совета правления. – Нари слабо улыбнулась ему, и в ее глазах блеснули непролитые слезы. – Мне больше нравится, когда мы на одной стороне.

Сердце Али разбивалось вдребезги.

– Я хотел сделать это вместе с тобой, – задушенно выпалил он. – Вернуться в Дэвабад и все исправить. Больница. Правительство. Все наши наивные мечты. Я хотел будущее.

Нари притянула его в объятия, и Али держался из последних сил, чтобы не заплакать. Не закричать. Он не хотел умирать. Не так. Не сейчас, когда его народ и семья нуждались в нем больше всего.

Нари отпустила его, вытирая глаза.

– Позволь мне тебя вылечить. Пожалуйста. Дай мне почувствовать себя хоть чуточку полезной.

Али через силу кивнул, приспуская платок, накинутый Хацет ему на плечи, так, чтобы Нари могла дотронуться до его сердца.

Но он оказался не готов к прикосновению ее пальцев. Особенно сейчас, когда его эмоции были в таком раздрае, а марид муссона уже озвучил его чувства к ней. Али задрожал, стараясь не дергаться слишком сильно, когда заметил, как трясется ее рука.

Она прочистила горло.

– Опусти печать.

Али послушно призвал магию и поморщился от знакомого укола боли. Но за этим последовало быстрое облегчение, пульсирующая боль в распухшем носу сошла на нет. Свободной рукой Нари провела по порезу, оставленному маридом на его запястье, и рана затянулась, стоило ее пальцам коснуться кожи. И тут Али обожгло желанием такой силы, какого он прежде никогда не испытывал. Кожа в тех местах, где Нари к ней прикасалась, пылала. Али пылал.

Нари убрала руку с его сердца, и магия исчезла. Но она продолжала сжимать запястье Али, и ее щеки вспыхнули, когда она встретилась с ним взглядом.

– Полегчало? – прошептала она срывающимся голосом.

Али сократил расстояние между ними и поцеловал ее.

Но едва его губы коснулись ее (ах, какими мягкими, теплыми, манящими и чувственными были эти губы!), как к Али вернулась способность мыслить, и его охватила паника.

Он отпрянул назад.

– О Боже, прости меня! Не знаю, что на меня…

– Не останавливайся! – Нари обвила его за шею рукой и притянула к себе.

Слова извинения застыли у него на губах, на языке, а потом и вовсе вылетели из головы, пока Нари целовала его глубоко, медленно и мучительно осторожно. Приоткрыв губы, она прижалась к нему ближе, и Али вздохнул ей в рот, не в силах сдержаться. Ему бы устыдиться этого звука, остановиться. Вспомнить, что это грех.

Но весь мир Али только что разрушился до основания, его самого к следующему закату уже не будет в живых, и, да простит его Бог, он хотел этого.