– Вернее, Джоанну я видел, – прервал он мои мысли. – Один раз. Но мы знаем, что это не она.

– И Терри ты тоже видел.

На секунду Дэмиан озадаченно замолчал, но потом просиял:

– Ты прав! Мне запомнилось, что это было до поездки. Но ты прав. На самом деле мы встречались по приезде. Бедняжка Терри.

– Что было написано в той записке? От Кандиды?

– «Я все равно тебя люблю», и подпись этими ее забавными каракулями. Я был очень тронут. Мне кажется, я никогда не был несчастнее, чем в ту ночь.

– То же самое можно сказать и обо всех присутствовавших.

– Я молил Бога, чтобы такого несчастья больше со мной никогда не случилось. Поскольку осталось мне всего ничего, можно быть уверенным, что хотя бы это мне удастся. – Дэмиан усмехнулся, перебирая в голове неприятные воспоминания. Я сказал, что он усмехнулся, но звук больше напоминал грохот в старых проржавевших трубах заброшенного дома. – Я лежал на кровати, слушал, как вы там снаружи разговариваете, как все расходятся, и мне хотелось умереть. В какой-то момент мне подумалось, что они вызовут полицию.

– Эта братия? Ни в коем случае! У них нет ни малейшего желания попадать на газетные полосы. Единственное, что с того времени не изменилось. – (Мы подошли к цели. Остались последние штрихи.) – Поехать сказать ей, что ее сына ждет крупное состояние?

– Давай. Потом приезжай ко мне. Хочу услышать, что она скажет.

На этот раз Кандида охотно ответила на мой звонок и столь же охотно разрешила мне умыкнуть ее тогда же утром на чашку кофе. Она жила все в том же типичном для Фулема доме, в которые переселились со времен моей юности многие люди ее круга. Гарри явно неплохо зарабатывал, а Кандида очень мило обустроила их жилище. Она приветствовала меня в своей обычной, хотя и еще не привычной для меня спокойной и благовоспитанной манере и провела в уютную, обитую ситцем гостиную, а потом принесла поднос с кофе. На столике за диваном стояла большая фотография в рамке – видимо, покойного Гарри Стэнфорта. У него было грубоватое улыбчивое лицо, довольно простое, но таково уж великое и вневременное чудо любви. Я молча поздоровался с ним, а Кандида тем временем налила для нас две чашечки кофе. После чего подняла на меня взгляд.

– Итак? – спросила она.

Я рассказал о расследовании Дэмиана и о своей роли в нем.

– Я не хотел в это ввязываться, но даже мне было понятно, что никакой другой возможной кандидатуры у него нет.

– Я знала, что ты не просто так приходил. – Кандида глотнула кофе. – Хотя зачем именно, не догадалась. И что мне нужно делать для получения наследства? – Она сидела и ждала, чтобы я продолжал, а я никак не мог взять в толк, почему она не может проследить связи.

– Мы думаем, что это ты. Что Арчи – сын Дэмиана.

Некоторое время Кандида озадаченно молчала. Потом коротко рассмеялась:

– Каким образом? Я же не слониха! – (Теперь озадаченным выглядел уже я.) – В последний раз я спала с Дэмианом года за два до рождения Арчи.

– Но когда мы с тобой говорили, ты дала мне понять, что у вас с ним уже после окончания отношений случился еще один скоротечный роман.

– Правильно. Летом шестьдесят девятого. Я пожалела его, когда у Серены все так закончилось. И когда она разослала приглашения на свадьбу, я заглянула к нему, посмотреть, как он это пережил. После этого мы встречались еще несколько раз. Но потом потеряли друг друга из виду. Почему через год я и просила связаться с ним тебя, чтобы вытащить его в Португалию. Не была уверена, что он захочет снова со мной разговаривать, хотя, наверное, зря беспокоилась.

– Но ты спала с ним в ту ночь.

– В какую ночь?

– Когда на Дэмиана что-то нашло и он облил нас всех рыбным рагу. Ты же помнишь?

– Ты с ума сошел? Как же не помню! Как такое можно забыть? Но я с ним не спала.

– Он проснулся среди ночи, и ты была рядом с ним, в постели.

– Это точно не фрагмент из бульварного романа?

– Ты оставила у него в комнате записку, в которой написала, что любишь его.

Кандида сосредоточенно нахмурилась. И уверенно кивнула:

– Да, я написала записку. Мне показалось, ему должно быть так мерзко после того, что он нам устроил, и я накорябала на бумажке… Уже не помню что. «Прощаю тебя», или как-то так…

– «Я все равно тебя люблю».

– Да? Ну не важно, что-то в таком духе. И перед тем как пойти спать, просунула записку ему под дверь.

– Ты уверена, что не спала с ним?

Я видел, что Кандида вот-вот взорвется от негодования.

– Знаешь, я, конечно, в свое время была та еще шлюшка, – произнесла она, – но мне кажется, я бы запомнила, переспала я в тот гадкий вечер с Дэмианом Бакстером или не переспала. Из той ночи я вряд ли могла что-нибудь забыть.

– Да, конечно. – Я растерянно смотрел себе в чашку. Неужели я снова вернулся к началу? Невозможно…

Кандида продолжала прокручивать в голове мои слова.

– Он проснулся и обнаружил у себя в постели женщину, которая занималась с ним любовью? – Я кивнул, и она, запрокинув голову, расхохоталась: – Вот и доверяй теперь Дэмиану! Как раз когда у него все хуже некуда, он оказывается персонажем сцены из фильма про Джеймса Бонда! – Ее веселость мало-помалу, с тихой усмешкой угасла.

– Но это была не ты…

– Спешу тебя заверить: если бы я завела себе подобную привычку, то помнила бы.

И тогда я все понял.

Леди Белтон наверху, но она с радостью примет меня, если я не против подождать в утренней комнате, поскольку именно там ее светлость всегда пьет чай. Я оказался не против подождать.

Утренняя комната была одной из самых прелестных комнат Уэверли, не роскошная, а уютная, там висели лучшие из их картин и стоял поистине великолепный дамский рабочий столик работы Джона Линнела. Столиком Серена как раз активно пользовалась: он был завален бумагами, письмами и неотвеченными приглашениями. Обходительная женщина из соседней деревни, отворившая мне дверь, накрывала чай, когда появилась Серена.

– Большое спасибо, миссис Бениш! – Серена уже приобрела ту равнодушную любезность, которую благовоспитанные люди используют для того, чтобы добиться хорошей работы прислуги, а не потому, что испытывают к ней искреннюю признательность. Да и по одежде Серены, ее позе и даже улыбке я видел, что она далеко продвинулась на пути к тому, чтобы стать светской дамой, как это и по сей день называется. – Как хорошо, что мы так скоро снова видимся! – Она поцеловала меня в обе щеки.

То, что в предыдущую нашу встречу мы занимались любовью, и не просто любовью, а между нами была самая бурная страсть за всю мою жизнь, – это каким-то непонятным образом оказалось спрятано и отодвинуто на безопасное расстояние самой манерой и тоном Серены. Она встретила меня тепло и приветливо, но тогда я понял, что та ночь больше никогда не повторится.