Обещание, данное Аньели-Строптивице, он выполнил. «Что я делаю и зачем, — усмехнулся собственному отражению в окне, выпивая бокал сухого лейворнского в память об Омитте. — Хороший вопрос. Ответ: я учусь, я работаю на Тойру. Чтобы знать больше и повысить свое мастерство. Вот так просто».

Нет, Фриний не обманывался этой видимой простотой, но ведь и просьба Строптивицы казалась ему глуповатой, как будто до сих пор Аньель считала его маленьким мальчиком, не имеющим собственной головы на плечах. Так что выполнял он эту просьбу с мстительной небрежностью и легким раздражением. В такие дни, как этот, вспоминая об Омитте, он не хотел забивать себе голову — ту самую, что всё-таки есть у него на плечах! — всякой чепухой, достойной какого-нибудь жреца из захолустья, но не молодого, подающего надежды чародея и студента.

Тем более что постепенно он добивался поставленных перед собой («Кем? — шепчет во сне ветер в коридорах. — Кем поставленных?!») целей. Сперва прошел испытание на вторую, затем на третью и четвертую ступени. Для этого приходилось на время оставлять университет и Рисимию: система ступениатства была устроена таким образом, что для прохождения некоторых испытаний следовало отправляться в определенные эрхастрии.

А иногда — к Пелене.

— Тебе не обязательно проходить испытание на пятую ступень, — заявил Тойра, узнав о том, куда его приемный сын и его же наемный чародей намерен отправиться в следующем месяце. — Во всяком случае, не сейчас, — добавил он. Странствующий проповедник в очередной раз заглянул в Тайдон и только что выслушал отчет Фриния о его успехах на поприще наук и чародейства. — Проклятие, ты погляди в окно: осень начинается! В Сна-Тонр попадешь не раньше месяца Акулы, так? Ну а к Пелене…

— Ты боишься?

— Что?

— Ты боишься, что я не пройду? — Тойра удивленно покачал головой:

— Глупости! Просто не ко времени ты затеял это. Подождал бы полгода, а?

— Чего ждать? — пожал плечами Фриний. Отговорки Тойры его позабавили и немного разозлили. Уж что-что, а пройти испытание на очередную ступень он право имеет.

— Через полгода истекает срок нашего договора, — напомнил Мудрый. — Тогда я намерен рассказать тебе… рассказать о многом. В том числе зачем заставлял столько всего изучать и к чему готовил.

— Расскажи сейчас.

— Сейчас еще рано.

— Ну да, конечно, — усмехнулся чародей. — «Рано». А через полгода будет в самый раз. Ну а при чем здесь испытание на пятую ступень?

— Ты многого еще не знаешь. Поэтому просто поверь мне на слово: тебе пока не обязательно проходить испытание на пятую ступень. Потом, когда всё расскажу, я сам попрошу тебя надеть браслет ступениата, но…

— Ответь, — прервал его Фрииий, — что, по-твоему, главное в дружбе?

— В дружбе? Взаимовыручка, наверное… бескорыстие… Почему ты спросил?

— Нипочему, так. Давай-ка спать, мне завтра с утра предстоит еще несколько диспутов, а библиотекарь обещал раздобыть где-то копию со свитка «Баронских Костров» Анонимуса Нуллатонского.

— Так что ты решил насчет пятой ступени?

— Я еще ничего не решил, — соврал он. На том разговор и закончился.

Как обычно, когда Тойра наведывался в Тайдон ненадолго, он остановился у Фриния. Тот снимал комнату в одном из домов, принадлежащих университету, достаточно просторную, чтобы в ней могла расположиться небольшая компания студентов для увлеченной беседы и при этом осталось бы место для нескольких стеллажей и алхимического стола. Имелся там и небольшой диванчик, чтобы было где разместиться упомянутой компании, — на нем же во время своих визитов ночевал Тойра.

Хотя Фриний и сказал, что намерен завтра встать пораньше, ложиться спать он не торопился. Погасив свечи, прилег на кровать и смежил веки, внимательно прислушиваясь к тому, как ворочался на диванчике Тойра. Потом проповедник затих, отвернулся лицом к стене, дыхание его выровнялось; Фриний выждал еще немного и, не поднимаясь, потянулся рукой к стоявшему у изголовья посоху.

Почему-то считается, будто чародей без посоха ни на что не способен. Мнение это бережно поддерживалось и подпитывалось в народе самими эрхастриями — и, конечно, было ошибочным. Другое дело, что без посоха чародей, особенно первой-второй ступени, мог совершить очень мало: собственных ресурсов не хватало, а в достаточных количествах черпать энергию извне без посоха способны только связыватели.

Проникнуть в сознание спящего Фриний, вообще-то, мог и без посоха, но решил не рисковать: Тойра был человеком, преисполненным тайн и неожиданностей.

Та-ак, осторожно, тенью из сна, фантомным образом, не нарушающим логики сновидения… скользнуть в сознание, замереть, «не дыша мыслями»; теперь медленно, легонько выпустить сенсорные лучи, по которым можно будет принять извне, из структуры сна, первые сигналы, сперва простые, потом…

Он принял несколько, всего-то три-четыре и в ужасе отшатнулся! Точнее, стремительно вылетел, как вылетает пробка из бутылки.

— Никогда, — тихо сказал Тойра из темноты, немного разбавленной полосами света из-под ставней. — Никогда больше не пытайся влезть ко мне в голову, дурачок. И никогда не недооценивай меня. Думаешь, если я не чародей, то уж совсем ничего не умею? — Он засмеялся, сухо и приглушенно. Позабыв выпустить посох, Фриний завороженно глядел, как сотрясается под одеялом его сутулая спина. — Я достаточно имел дело с даскайлями, чтобы знать что к чему. Запомни, мальчик: в следующий раз тебе может не повезти и я слишком поздно вышвырну тебя из собственной черепушки. Если это произойдет — сойдешь с ума. Так что давай-ка спи, вместо того чтоб дурью маяться. Спи!

(Он был — как понимает теперь во сне Фриний напуган, но не столько из-за попытки своего приемного сына прочесть его мысли, сколько из-за намерения отправиться к Пелене.

И совсем не по тем причинам, которые мог тогда себе представить чародей.)

Однажды в сэхлии Фриний (в те годы еще Найдёныш) спросил у Купчины: «Что, по-твоему, главное в дружбе?» «Доверие», — не задумываясь ответил тот.

Фриний поверил Тойре, когда тот говорил об испытании и о том, что скоро всё объяснит. Поверил. Но в Сна-Тонр тем не менее поехал.

* * *

— Да, так просто: взял и отдал на попечение. И не нужно вопить на меня, мэтр, этим вы ничего не измените.

Из кучки зевак, наблюдавших за ссорой Гвоздя и господина Туллэка, выдвинулся дюжий молодец. Судя по выражению лица, улыбаться парня отучили еще в глубоком, колыбельном детстве.

— Он вас чем-то обидел, господин Туллэк?

— Обидел! — рявкнул Гвоздь. — Обидел, обманул, обесчестил! Поздравляю, мэтр, поклонников вашего таланту прибыло. Будет кому в старости стакан воды подать.

— Ты как… — тотчас завелся неулыбчивый.

— Заткнитесь! — повернулся к нему врачеватель. — Вас никто не просил вмешиваться! Это наше, исключительно наше с господином жонглером дело. Спасибо всем за заботу и внимание, но позвольте нам самим разобраться.