Значит, должны быть второй, третий, сотый?!..

Много позже, видимо, подтверждая данное ему прозвище, Тихоход сделал свой второй шаг. Он продолжал бояться зверобогов, но начал его изучать, разъединив в себе «эмоцио» и «рацио», из которых, согласно философам пралюдей, состоит душа каждого человека. «Эмоцио» боялось, «рацио» пыталось постичь…

Третий шаг дался тяжелей всего, но в какой-то момент Баллуш понял, что иначе и быть не может. Ибо «рацио», подлое, хитроумное «рацио» уже допустило мысль о том, что зверобоги не всемогущи…

А значит… (четвертый шаг казался шагом в бездну: ступи — и будешь падать всю жизнь) …значит, Сатьякал уязвим.

И когда оказалось, что вероятность нового Нисхождения близка…

Ведь в «Бытии» ясно сказано в наставлениях пастырям человеческим: умерший насильственной смертью или же покончивший жизнь самоубийством на долгую цепь перерождений отодвигает от себя возможность достичь абсолютных естественности и беззаботности. А если зверобоги низойдут…

И ведь еще сказано: «заботься о малых сих, как заботится вожак о своем стаде, а мать о зверенышах своих». Следовательно, Баллуш обязан сделать всё, чтобы Нисхождения не произошло! Даже если поступки его какой-нибудь излишне усердный и консервативный служитель Церкви истолковал бы как еретические.

Уже став настоятелем Йнуугского монастыря и разбираясь в его архивах — весьма, надо сказать, запущенных, — Баллуш наткнулся на некий документ. Точнее, на протокол допроса. В нем значилось, что брат Лоррсаль был уличен в приверженности идеям запретников, тайно арестован и препровожден в дознаточные подвалы обители, где и скончался, признав себя виновным в ереси.

«Первый шаг на пути к…»

Но Баллушу уже было поздно сворачивать. Да он и не считал себя запретником, ибо слишком тщательно изучил их за последние годы — разумеется, в рамках обязанностей, возлагаемых на него саном отца-настоятеля! — и понимал, в чем заключается разница.

Хотя, наверное, боль, когда тебя рвут на куски священные акулы, одинакова и для запретника, и для уличенного в иноверстве монаха.

«Если они решат, что я призываю к ереси, — узнаю точно». Баллуш усмехнулся знаменитой улыбкой для непокорных послушников и сделал еще один шаг на своем пути к истине.

* * *

— Вот так, — подытожил даскайль Конгласп. — Всё, что просил вам показать Тойра, я показал. Хотя, по правилам эрхастрии, чародеям ниже пятой ступени в некоторые из подвалов, где мы побывали, доступ закрыт. — Он неодобрительно оглядел Фриния, который, похоже, оказанной ему чести не оценил. И вообще вел себя так, будто вот-вот заснет, хоть нельзя сказать, чтобы «экскурсия» по подвалам была скучной.

Почувствовав на себе этот взгляд и ожидание, Фриний судорожно кивнул и пробормотал слова благодарности, не совсем понимая, что именно говорит. Ощущение невыносимой, давящей тяжести, которое неожиданно свалилось на него уже в самом конце «экскурсии», не проходило. Кажется, даже усилилось.

И сейчас, превозмогая свинцовое давление на виски и веки, сонливость, резкую боль в животе, Фриний изумленно припоминал: всего-то год назад, в 697-м, Тойра предупреждал его о чем-то подобном. Вернувшись из своей поездки в Таллигон, Мудрый тогда выглядел так, будто воочию столкнулся со зверобогами, сразу со всеми двенадцатью. Он перечислил Фринию ощущения, при которых тот должен был немедленно покинуть любое место, где бы ни находился, и бежать оттуда как можно дальше. «В любое время суток, чем бы ты ни был в этот момент занят! — настойчиво повторял Тойра. — Бежать оттуда как можно скорее! Когда это случится, отыщешь меня и расскажешь обо всём. Я объясню, что к чему. Но сам ни в коем случае не пытайся понять, что происходит. Просто беги!»

«…беги».

— Господин Конгласп.

— Да?

— Мне нужно немедленно покинуть Сна-Тонр. Дело не терпит отлагательств.

Даскайль внимательно посмотрел на молодого чародея.

— Тойра предупреждал меня, — кивнул он. — Но как же быть с вашим ступениатством? Оно откладывается?

«Неужели ловушка? Неужели Тойра заранее догадывался, что я захочу прежде времени надеть браслет, и нарочно придумал эту историю про непонятную опасность? Да, он мог заранее договориться с Конгласпом… »

Фрнний не ощущал никакого давления со стороны даскайля, вообще не способен был сейчас определить источник и причину своих болевых ощущений… не важно… как они воздействуют на него, сейчас не имеет значения. Главное…

— Я надену браслет. Если вы позволите.

— Однако процедура занимает не меньше трех часов…

— Я возьму его с собой и надену за городом. Вы ведь сможете проконтролировать, сделал я это или нет, верно? А посох, разумеется, оставлю здесь, в эрхастрии.

— Хм-м… не знаю, я посоветуюсь с даскайлями… подобные прецеденты нам, в принципе, известны…

— Прошу вас, господин Конгласп, сделайте это… как можно скорее…

В конце концов они позволили. А о том, как именно надевать браслет пятой ступени, Тойра знал еще по своей пятилетней работе в Хайвуррской эрхастрии, где не раз помогал даскайлям в подобных процедурах.

Итак, позволили, отпустили!

«Значит, это не уловка Тойры?.. Тогда — что?!»

Фриний так был ошарашен этим (а давление на виски не уменьшалось, живот же словно рвали на клочья бешеные псы!), так растерялся, что не заметил головорезов. Они устроили засаду возле рынка Срезанного Кошелька и, очевидно, рассчитывали на легкую поживу однако ошиблись.

В другой раз Фриний попросту убил бы их, даже без посоха и без активированного браслета на руке, но этой ночью всё пошло не так, с самого начала! Они едва не прикончили его, в последний момент чародей успел уклониться, и мешочек с песком ударил не по голове, а в плечо…

Фриний бы всё равно мог убить их всех, но оставалась мизерная вероятность, что головорезов подослали нарочно — задержать его в городе. Зачем?! Он не успел задать тем двум, которые выжили, этот вопрос: начали падать Держатели.

Потом была взорвавшаяся ночь, хаос, толпы раненых, прилавки рынка, превратившиеся в койки, и два душегуба, подсоблявшие Фринию облегчать страдания этих людей.

И растерянный паренек по ту сторону улицы, паренек, который вдруг встретился с ним взглядом и замер, будто увидевший змею птенец.

Мгновением позже Фриния отвлекли, а когда чародей снова поглядел туда, где стоял юноша, его там уже не оказалось. Вокруг стонали умирающие, кто-то молил о последней милости, беременной жене мясника приспичило рожать именно сейчас… Фриний был слишком занят, чтобы проанализировать странное ощущение узнаваемости, которое он испытал при взгляде на паренька. Потом, позже, когда-нибудь в другой раз…

То, что давление на виски и боль в животе пропали, он сообразил позднее. А связал одно с другим — того паренька и необъяснимую тяжесть — лишь сутки спустя, когда Сна-Тонр остался позади, а вокруг расстилались Вольные Земли.