руку и, не вовлекаясь сознательно, поправил торчащую шпильку. Тамара мимоходом повторила за ним. Я как будто увидел эхо жеста.

– Что там? – кивнула она на смартфон.

Виктор отдал априкот. Тамара расщелкнула блокировку и, пробежав взглядом по экрану, повторила вслед за мной, но, может, за тем, что уже слышал он:

– Это точно хорошая идея?

Свет резко потух. Механизм под потолком заглох. Музыка оборвалась, и тишина, и темнота, и битком набитый танцпол – все зазвенело немым изумлением. Лишь со стен продолжали сиять слова, смыкаясь в болезнетворные созвездия. Кровотечения. Спазмы. Судороги. Наверное, так звучал восклицательный знак.

Затем все снова вспыхнуло и загрохотало с утроенной силой. Потолок прорвало серпантином и блестками. Сквозь раскаты музыки послышался женский голос:

– Ин вино веритас. Ин аква санитас. Ночь поиска истины в трех напитках по цене двух объявляется…

…И рев толпы поглотил остальное.

– Все целы?! – прикрикнул Виктор сквозь грохот вокруг.

Мы с Тамарой оглядели друг друга, кивнули.

– В прошлый раз, когда при мне все так вырубило, одного паренька пырнули заточкой, – пояснил Виктор, отряхиваясь. – А дело было в отделе замороженных овощей.

Я посмотрел наверх. Конфетти валило как снег. Крупные блестящие хлопья сверкали в лучах неона. Под самым потолком, над прожекторами и лазерами, тянулись широкие, поддерживающие купол балки. Я заметил их, как только мы пришли, но подумал, что это что-то техническое. А сейчас на них сидели, как гарпии, темные женские фигуры и глядели вниз.

Я опустил голову. С другой стороны барной стойки девушка в униформе откупоривала виски. Я вздрогнул, потому что у нее было две пары глаз: флегматично светлые, в ореоле игольчатых ресниц, и невидяще-черные, нарисованные углем на скулах. А еще – потому что я не узнал ее. Три минуты назад напитки разливал кто-то другой.

– Вы вдвоем осмотрите эту часть зала, – сказал Виктор, наклонившись к нам. – Я возьму вход, гардероб и коридоры. Встречаемся здесь же через пятнадцать минут.

Девушка-бармен проводила его небрежным поворотом головы. Тамара взяла меня за руку и потянула в другую сторону. Некоторое время мы держались у стен, поодаль от танцующих, и мне отчаянно чудилось, что за нами следят. Я не мог этого доказать и не заметил никого конкретного, ведь вокруг мелькало столько странных людей – но взгляды, взгляды. Враждебные и бдительные. Они пронзали насквозь.

Когда я сказал об этом Тамаре, она приподнялась на мысках и, обняв меня, как будто случайно поглядела за спину:

– Возможно, близнецы рассказали им, как мы выглядим.

Мы разомкнулись. Я качнул головой в сторону:

– По-моему, там есть второй бар.

Музыка лилась непрекращающимся потоком. Между треками не было пауз. Да и треков как таковых тоже не было – лишь тягучее, наэлектризованное темными эмоциями полотно. Сквозь басы звучали колокола. Прорезался искаженный, похожий на металл голос. Я шел за Тамарой и сквозь толпу уже видел мерцание бутылок второго бара, как она вдруг споткнулась. Я неловко схватил за ее плечо. Сфокусировав взгляд, я увидел двух девушек, целенаправленно преградивших нам путь. Одна, с меня ростом, была одета в темный смокинг с серебряной чешуей по рукавам. Точно так же выглядели девушки в гардеробе и на входе. У другой, маленькой блондинки ростом с Тамару, прическа напоминала пирожное безе, а короткое пышное платье, казалось, было собрано из листьев гигантского папоротника.

– Бонжурики! – Блондинка приветливо растопырила пальцы.

Мы молчали. Она мельком осмотрела Тамару, а мне, сощурившись, уставилась в глаза. Я сразу же узнал это пытливое выражение лица. Она как будто пыталась прочитать, что написано мелким шрифтом в визитке, приклеенной мне на переносицу.

– Как настроеньице?!

Вокруг были десятки люди, но никто не обращал на нас внимания.

– А я знаю, как! – Девушка покачнулась на мысках. – Не помешал бы расслабляющий массаж!

Еще два чешуйчатых смокинга мелькнули справа и слева. Это начинало походить на вежливую осаду. Тамара подалась к блондинке, как к закадычной подружке, и с радостью поведала:

– Тяжелое начало недели! А вы и массаж делаете?!

– А мы все делаем! – хлопнула в ладоши блондинка.

– А к Русалке проводите?! Раз она все равно знает, что мы тут!

Фея хихикнула, и лицо ее переменилось. Я только моргнул, а на нас уже взирало бдительное, плотоядное существо.

– Не через бар, – бросила фея своим и отвернулась, позволяя девушкам с чешуей на рукавах взять нас в плотное кольцо.

Все вместе мы вышли в боковые коридоры. Из полутьмы прокуренных закоулков на нас смотрели, не мигая, блестящие совиные глаза. Но чаще – не смотрели. Чаще нам попадались темные ниши, занятые двоими-троими людьми, которым было совсем не до прохожих, и тогда я тоже старался не смотреть и вообще представлял себя где-то в другом месте.

– А Виктора вы встретили? – спросила Тамара, пока мы поднимались по лестнице. – Высокий такой, в очках и пиджаке. Столичные манеры.

Фея едко хмыкнула:

– Хотелось бы.

На второй этаж музыка пробивалась, теряя половину звуков. Мы шли по проходу со множеством углов и дверей, и это напоминало большой кинотеатр, где коридоры, ведущие к двум десяткам залов, образовывали гулкий, обвешанный постерами лабиринт. Наконец мы снова завернули и оказались у плотного занавеса. Оставив нас на попечение девушек в смокингах, блондинка скользнула внутрь, а вернулась минуты через три.

– Столичные манеры, говоришь? – до резцов улыбнулась она.

Тамара охотно закивала, а когда фея ушла, ее тело приняло прежнюю выжидательную позу: глаза прикрыты, сцепленные пальцы в сантиметре от губ. Это было похоже на молитву, но я подозревал, что Тамара изо всех сил транслирует Виктору что-то вроде: не сбрасывай хвост, дай им поймать себя. Ходили саркастические слухи, что в прошлой жизни у него был на этом пунктик.

Минут десять я занимал себя щербинами в каменном полу. Потом послышались шаги, и Виктор вывернул в обществе блондинки. Заметив нас, он даже не подал вида, что мы знакомы, – зато Тамара издала такой красноречивый звук, будто без него у нее заканчивался воздух.

Блондинка отдернула штору. За ней оказалась темнота.

– Только давайте без глупостей. Численный перевес, трали-вали.

– Трали-вали, – подтвердила Тамара, и Виктор пропустил ее вперед.

Первое, что я увидел, едва вернулся свет, – диван посреди огромной комнаты. Глубокий и узорчатый, с большими подушками, от него веяло чем-то арабским. Возможно, из-за округлой формы или высокого кальяна с трубкой в виде змеи, стоящего на ковре среди разбросанных подушек. Фиц и Элиза сидели на диване, подобрав ноги. На них были белые махровые халаты, в руках хрустально светились узкие бокалы. Облокотившись на подушки, они смотрели в спину женщине у стеклянной витрины. Снаружи парили блестки и проворачивались окружности, – отсюда казавшиеся гигантскими, как кольца Сатурна.

Услышав нас, близнецы обернулись. Сначала на их лицах отразился привычный страх. Но похоже, шампанское, или само место встречи, или недавний душ, прибивший к вискам их разлетные кудри, возымели расслабляющий эффект, потому что Элиза поспешно выбралась из