– Хольд правда очнулся?..

– Мы едем к нему сразу после вас, – соврал и не соврал Виктор.

Тамара подошла к Элизе, и они, поколебавшись, крепко обнялись.

– Лиз… Вам не стоило сбегать…

Глядя в бокал, Фиц глухо заметил:

– Нам много чего не стоило делать.

Только тогда я заметил других фей. Они сидели вдоль стен, в креслах, на тумбах, на подушках – пестрые, как экзотические птицы. У одних не было волос. Другие скрывали лица под масками. Еще была девочка, маленькая, не старше семи. Большим пальцем она старательно чистила мандарин, потому что все остальные были сращены вместе, как клешня.

Женщина у витрины обернулась. Феи тут же прильнули к ней взглядами. Вторя им, я увидел широкое лицо языческого идола, антикварно-бронзовый, почти древесный оттенок кожи. Белые пятна, как от растворителя, покрывали тело – и крупные плечи, и сильные руки, и длинные, мощные, совершенно гепардовы ноги. Один глаз ее был черным, а другой почти весь белым. Белой была и верхняя губа.

Обведя нас взглядом разомлевшего хищника, Русалка подошла к дивану. Фиц вздрогнул, когда ему на плечо легли жесткие, похожие на лозы бордовые дреды. Но особенно – когда она прохрипела ему на ухо, не утруждаясь ни честностью, ни лаской:

– Единственное, что ты делал неправильно, мальчик мой, – верил в то, что ты сделал что-то неправильно.

Фиц обмяк. Мне стало горько от догадки, что они сбежали, поскольку не ждали подобных слов от нас.

– Располагайтесь. – Русалка повела рукой в воздухе. – Если девочки вас смущают, они могут уйти. Но секретов у нас нет. Ни от вас, ни друг от друга.

– При всем уважении, – не сразу откликнулся Виктор. – Ваш численный перевес может повлиять на нашу предвзятость.

Русалка поймала взгляд стоявшей рядом с Тамарой Элизы и обратилась к ней вереницей круглых, нанизанных на вопросительную интонацию итальянских слогов. Фиц приподнялся. Я тоже уловил его имя. Элиза повернулась к нему, слабо улыбнувшись, и Фиц устало улыбнулся в ответ, и, глядя друг на друга, они вдруг стали невосприимчивы к нашему присутствию.

Почти загипнотизированно Элиза отстранилась от Тамары и вернулась к брату на диван.

– Может и повлиять, – согласилась Русалка, возвышаясь над ними. – Но без него вы быстрее начнете кусаться. А так – только пригубите по чуть-чуть.

Диван с близнецами был огромен, мы все уместились бы на нем, но Тамара первой подошла к кальяну и, переступив через подушки, выбрала место на полу. Виктор без раздумья последовал за ней, сел по центру, по-японски подобрав ноги. Опускаясь справа от него, я ощутил в этой рассадке что-то смутно тактическое.

Русалка проплыла к стене. В большом, оклеенном глянцем ведре томилось шампанское. Вернувшись с промороженной бутылкой, она наполнила близнецам бокалы и спустилась на пол перед нами – перед ними, – раскрывая колени в позе лотоса. Я наблюдал за ней, мучимый странным чувством дежавю, но не мог понять, на что оно откликалось.

– Итак, Виктор. Ты хотел мне что-то сказать?

Тот и бровью не повел, поднимая взгляд.

– Вы же понимаете, – обратился он напрямую к близнецам, – что должны вернуться?

Русалка подперла подбородок, вздохнула:

– Тебе так хочется их убить?

– Никто никого не убьет. Они функции Дедала. Мы не отдадим их госпоже-старшему-председателю, так же как не оставим здесь.

От фей, наблюдавших за нами, потянуло насмешливым шепотком.

– Прелестно, – вторила им Русалка. – Вы как песики, думающие, что хозяин – это семья. Но на переговоры уповают проигравшие. Вы не сможете их защитить.

– Мы приложим все усилия, – сообщил Виктор.

– Мы приложим все усилия, – передразнила его Русалка, и посмеялась, запрокинув голову, и вздохнула, глядя в потолок. – Вам привили лицемерную культуру диалога, убедив, что сила мнения – это сила слов, и теперь вы реально верите, что играете в будущее наравне со всеми. Этакий видовой менаж а труа. Но эту схему придумали только для вас. Лишь бы отвлечь от тысячелетий животных безумств, от этих убийств и вечно бряцающего оружия. Мнимая забота, которой обволакивают самых громких, увещевания, активное слушание – чистой воды переговоры с террористами. Виктор, напомни, ради чего ведутся переговоры с террористами?

Он не ответил. Она не ждала. Русалка повернула голову в сторону близнецов, и ладонь ее, скользнув по узорам обивки, нашла лодыжку Элизы.

– Не можешь победить – возглавь. А затем подомни. А затем уничтожь и освободи то, ради чего ты пустился в эти лицемерные манипуляции. Мир. Наш мир. Который вы, размножившись, взяли в заложники, провозгласив себя венцом эволюции. Вот что о вашем племени думают архонты, вот с какими мыслями льют вам в уши ложь про триединство и уникальные пути оптимизации. Люди – террористы. Человечество – захватчики. И вы пришли сюда не только за офелиями, но потому что с Хольдом переговоры завершены.

Русалка оттолкнулась от дивана и выпрямилась, позвонок за позвонком.

– Я знаю, что не он послал вас сюда. – Она задержалась на мне взглядом достаточно красноречивым, чтобы у Виктора возникли вопросы. Но какая теперь разница? – Даже если Хольд пришел в себя, вам не дали бы поговорить с ним. При текущей расстановке сил никто его больше не увидит. Единственное, на что в теории вы можете выменять его, – это я, но с такими прелестными идеями вам не выйти из этой комнаты. Следовательно, вы предполагаете разыграть офелий. Но госпожу-старшего-председателя они волнуют только как осиротевший инструмент, который она предпочла бы затупить, разобрать или уничтожить, лишь бы не допустить попадания в новые руки. Не спорю, некоторое время Хольду блестяще удавалось торговаться, он – прирожденный террорист. Но когда риски превысили выгоды, она перешла к штурму, и теперь ее не остановят ни стены, ни двери, ни соглашения. Она растерзает офелий изнутри. А вы будете беспомощно наблюдать за их агонией, зная, что, оставив нам, вы могли их спасти. Потому что если вы – террористы, то мы – партизаны, мы – сепаратисты, готовые биться до последнего вздоха. Мы знаем, как остановить ее и многих других. Сделать так, чтобы они скрипели зубами у стен нашего дома, но не сделали и шага за порог. Мы не боимся ни оружия, ни яда в проточной воде и хоть сейчас готовы к многомесячной осаде. Мы знаем, у нашей войны с архонтами не будет счастливого конца, а потому не копим на лавры. Вместо этого мы платим справедливую цену, здесь и сейчас – за каждого, кто просит у нас поддержки или убежища.

В главном зале, под потолком, прогремело еще одно объявление. Сквозь толщу стен невозможно было разобрать слов, но танцпол взорвался восторгом, и под нами завибрировал бетон.

– Удобная риторика, – сказал Виктор. – Они похищали информацию из массивов госпожи-старшего-председателя, вы с Хольдом ее продавали. Но стоило госпоже-старшему-председателю встать на защиту своих интересов,