ходил вокруг суденышка, не без некоторого восхищения щелкая фотоаппаратом. – Вот что сумрачный германский гений вытворяет, а?

— Э, да. Это что, немагнитные тральщики такие крошечные придумали? Да нет, не может быть, он же паровой. Какая тут скорость? Глупо.

— Нет, не глупо. Видимо, узкая специализация. Ты же оцени, сколько экземпляров наделали…

Ящики упаковки из-под конструкций уже частично собранного, видимо, испытательного экземпляра катерка аккуратно стояли рядом, разведчики прошли меж стеллажей, прикидывая общее число – получалось шестнадцать комплектов корпусов.

— Почти три дивизиона. Похоже, здесь навигационную аппаратуру устанавливают. Мы, собственно, так и предполагали. Этот Пуусепп инженер не без таланта по части навигационки, – пояснил Робин, поглядывая на севших за стол и почти мирно беседующих обер-лейтенанта Землякова и инженера. Было понятно, что вербуют господина Пуусеппа, тот сидит смирно, хотя и кособоко, слушает внимательно.

— Все равно не понимаю. На кой курад такие скорлупки? – признался Янис. – И зачем они разборные? С парашютов их будут сбрасывать, что ли? Нет, бессмысленно же. Не понимаю.

— Нам, как метко заметил камрад-переводчик, понимать и не нужно. Наше дело найти и полноценно «вскрыть»». Да не косись ты на меня, я и сам не очень понимаю. Может, чуть-чуть больше тебя, но чисто символически. Вот честное слово. Но ты глянь, какие обводы, а?! А передача на вал? Лаконично-то как слепили, – восхищался Робин.

Прав был герр обер-лейтенант. Собственно, Янис не был особо уверен, что «Вальтер Робин» – хоть как-то созвучно настоящему имени-фамилии напарника Землякова, и вряд ли он действительно старший лейтенант, но по части катеров техническое понимание человек имеет, и бить сомнительных инженеров умеет. И да, действительно удивлен этими таинственными катерами. Курад свидетель – такого нелепого и загадочного сочетания примитивности и качества проработанности конструкции самому Янису видеть еще не приходилось.

— Пошли, Жека зовет, – сказал Робин, неохотно отрываясь от «полуголого» корпуса образца.

Господин обер-лейтенант Земляков чинно жал руку инженеру:

— Господин Пуусепп проявил полное понимание сложившейся ситуации и вызвался сотрудничать. Очень разумное и своевременное решение. Пожалуй, пора нам исчезнуть. Скоро придут чертежники и мастера, лишние глаза и вопросы нам ни к чему.

— Да-да, господа, вынужден вас поторопить. Мне будет тяжело объяснить персоналу… – на лбу инженера блестели крупные капли пота.

— Всего наилучшего, герр Пуусепп. Передавайте привет вашей миленькой горничной. Полагаю, она будет держать язычок за зубами. Кстати, вы собираетесь брать красотку с собой? Вы ведь, кажется, вдовец?

Показалось, что инженер со стула грохнется. Лицо Пуусеппа пошло пятнами:

— С собой? Нет, вряд ли. Собственно, куда «с собой», зачем?!

Возможно, в навигации инженер понимал куда больше, чем в актерской игре и владении нервами. Так себе притворщик.

— Действительно, что такое я говорю? – обер-лейтенант Земляков насмешливо козырнул. – До новых приятных встреч, Пуусепп.

Сели в машину, Янис завел.

— И что, это всё? – пробормотал Робин, оглядываясь на склад. – Почти ничего и не узнали.

— Даже больше, чем предполагалось, – Земляков похлопал по своей полевой сумке. — Инженер мне с перепугу передал копию техзадания, чертежи корытца, спецификацию навигаторского оборудования. Потом юлить начал, но это нормально. Главное-то подтвердилось. Хотя, что это за флотилия? Байдарки туристические какие-то.

— Нет, не байдарки, Жека. Отлично сделаны суденышки. Можно сказать, шедевр. Пусть и специфический. Так ведь, Ян?

— Это да. Специфический, – согласился Янис, выруливая к воротам порта.

— Вы чего на русский перешли?! – зашипел переводчик. – Расслабились от восхищения?!

Выбрались из Купеческой гавани благополучно. Янис сосредоточился на машине, имелось предчувствие, что раз в порту всё прошло относительно благополучно, гадости приберегаются напоследок. Так оно и вышло. С одной стороны предсказуемо, с другой – глупо.

Таллин. Немцы. У Александро-Невского православного собора. (видимо, не 1944, а сентябрь 1941)

Остановились у поста на выезде на Нарвское шоссе. Впереди пропускали повозки, почему-то очень медленно, а еще ждали своей очереди грузовики, не то что много, но все как назло из разных частей, по отдельности будут проверяться. Обер-лейтенант Земляков вышел из машины, с глубоко аристократичным видом, заложив руки за спину, прошел вдоль затора, оценил обстановку. Вернувшись, известил:

— Господа, там теперь еще и жандармерия. Черт знает что такое, никакого понимания срочности передвижения в военное время. И это наш знаменитый хваленый немецкий порядок?!

Глянули назад – имелся вариант вернуться в город и выехать в окружную. Но с этим было поздновато, сзади уже подперли машины. Но это было не самим плохим. Янис заметил тактический знак на ближайшем грузовике – очень знакомый знак, точно такой утром на крыле «кюбеля» замазывал.

— Знак у них.

— Вижу. Не смотрим, не привлекаем внимание. Камрад Робин…

— Я наготове.

Обер-лейтенант Земляков вольно привалился к машине, скучающе глядя вперед, закурил. Манера как у Серого – не курит, но папироски с собой на всякий случай таскает.

Повозки впереди наконец миновали проверку, покатили по шоссе. Продвинулся к посту следующий грузовик. Символическое продвижение, но есть повод завести двигатель. Поскольку дело нехорошо, курад бы его…

В зеркало заднего вида Янис наблюдал, как таращатся на «кюбель» коллеги безвременно погибших утром радистов. Вот же, и вмятина слишком характерная, и как нарочно, сзади.

— Засекли, гады, – пробормотал Янис.

— Понятно, – обер-лейтенант эффектно пускал сигаретный дым. Вид абсолютно рассеянный, безвредный и невинный. Прямо актер Черкасов – только молодой, – который Паганеля в «Детях капитана Гранта» играл, в госпитале это кино показывали. Янис тогда одним ухом слышал, да еще с генератором кинопередвижки возился, но запомнилось. Собственно, немцы на господина обер-лейтенанта пялятся даже больше, чем на характерную отметину на корпусе – как поверить, что штабной тип в дорогих очечках имеет какое-то отношение к вражеским шпионам, в смысле, к разведчикам?

Рядовой Выру чувствовал, что спине стало холодно. Вот прямо как зимним степным ветром дохнуло. «Кюбель» – машина неприлично открытая, начнут стрелять – каждая пуля твоя. Может, обойдется?

Немец с «командирского» места решился и полез из машины. Довольно неловко полез – телосложением грузноват, зато целый майор.

— По моей команде, – процедил Земляков. — Ян, встречная сейчас пуста.

— Понял.

…Почти невыносимо было ждать. Немец-майор приближался медленно, видимо, испытывал немалые сомнения. Был он действительно очень грузный, помятый, зато со здоровенной удлиненной кобурой на ремне. Приостановился, в упор разглядывая корму «кюбеля» и тактический знак. Неуверенно окликнул:

— Господин обер-лейтенант…

— Да? –