скромно) знал дополнительно к нашей уважаемой «Правде». А теперь, увы… только правда, одна правда и всё вокруг правды… Становлюсь обычным обывателем, ухожу от внешнего мира, погружаюсь в себя, в свой мир внутренний. Афганистаны-Вьетнамы, прощайте, я теперь вас не знаю…

5 января

Настроение хорошее. Погода тоже, минус 3. Завершена сказка алексеевского леса. У меня на руках трудовая книжка, с понедельника, 7 января, я не работаю в «Лесной промышленности», а выхожу в «Советскую потребительскую кооперацию». Обезьяна начала развлекаться: 1980 год мой, год Обезьяны.

Любопытно, что Алексеев, когда подписывал моё заявление, бросил фразу: «Сам бы ушёл в журнал…» Римма Васильевна, юрист, сказала: «Н-да, хорошие люди у нас не держатся!..» Стенографистка Мичурина, с которой я ни разу лично не разговаривал, бросилась ко мне и запричитала в том смысле, зачем мне, умнице (!), тут оставаться в этом плохом стаде, я, мол, создан для лучшего… Олег Борисов сказал: «Очень, очень жалко, что ты уходишь…» А Вельмин разразился целым монологом: «Вы – кантовская вещь в себе… ваш потенциал у нас в отделе не раскрылся ни на один процент… мы очень опечалены вашим уходом – я и Крутогоров, – помимо творческого работника, мы потеряли в вашем лице такого приятного и душевного собеседника…»

Конечно, приятно было слышать все эти слова, значит, среди определённого круга я успел завоевать авторитет и симпатию. Хотя, конечно, были и недруги. Была и группа нейтральных, равнодушных: что ты есть, что тебя нет, им всё плевать…

…А я иду в журнал. Там тихо, спокойно, надёжно и тоже есть своя перспектива, к примеру, стать ответственным секретарём. Короче, корабль «ЮБ» уходит в док, нужен капитальный ремонт. Итак, в «Леспро» я проработал без нескольких дней 8 месяцев, из которых я один месяц болел, один – находился в командировках, ещё один – очевидно, сидел дома, отписывался… За это время опубликовано 17 материалов, ещё пять лежат в редакции, но боюсь, теперь уже не опубликуют ничего.

8 января

Итак, 7-го я двинул на Студенческую, 35. Первая дальняя работа. Все мои прежние адреса работ помещались в центре, на пятачке: Большая Полянка, Пятницкая, улица Горького, Хрустальный переулок, улица Неглинная, снова Пятницкая, улица 25 Октября и хождение в Центросоюз – в Черкасский переулок. И вот первая даль…

…Мои обязанности в журнале? Освещать вопросы о кадрах, партийно-профсоюзная работа, комсомол, кооперативная демократия, моральные темы… Комната по сравнению с газетной меньше и лучше. Сидим втроём: Чинарьян, Полевичек и я. Ещё один позитив: все трое не курят и, соответственно, воздух чистый. Сижу вдали от окна, с настольной лампой. Это – минус.

12 января

Прошла первая неделя, пять дней работы. После океанского простора радио, где частенько бушевали тайфуны, и после стремительной горной реки, с её опасными камнями «Лесной газеты», я плаваю по тихому сельскому пруду. Заводь. Ряска. И благовестная тишина. Ни интриг, ни склок, ни преобразований – всё непривычно тихо (тьфу-тьфу, чтобы не сглазить!). Есть, конечно, какие-то маленькие нюансики, но они по сравнению с прежней жизнью даже имеют свою пикантность, а то можно было бы совсем заснуть.

…В пятницу Толя вёл редколлегию: легко, со смешками, и никакой тревожной натянутости, как при Алексееве, не было. Смотрел я на него, слушал, что говорят о нём другие. Одно можно сказать: великий блатмейстер, удивительный мастер улаживать свои дела. Звонки, встречи с нужными людьми, принцип «ты – мне, я – тебе», достать, организовать, услужить (разумеется, сильным мира сего) – все эти качества у Фомина развиты превосходно, прямо учитель (и действительно, Чинарьян не скрывает своего восхищения). Прагматик с ног до головы. Для него и журнал – это своего рода кормушка, где по его разрешению кормятся учёные из кооперативного мира. Таков Фомин. Но мне нет дела до его делишек, главное, чтобы он не трогал, не ел меня.

Прошла неделя, а у меня на столе уже куча материалов. Два уже сделал: привёл в божеский вид зарисовку о коллективе универмага «Юность» из города Хмельницкого и статью о том, как в маленьком эстонском городке Кайле кооператоры заботятся об охране труда и технике безопасности. Ещё сделал информашку о взносах в Советский фонд мира. И ещё кое-что.

…Какие ещё новости? Позвонили Вере Павловне из нашего универмага и говорят: можно прийти и купить три белых и три чёрных катушки ниток. Пошёл я, и мне девочки в подвале сделали фавор: дали 25 катушек разноцветных ниток на 2.50, преподнёс Вере Павловне, как подарок. Сколько было восторга по этому поводу. Вот такая у нас идёт жизнь…

…Сейчас мы с Щекастиком возвращались с работы, и между нами звучал такой диалог:

– Ну, что у тебя?

– У меня ничего. А что у тебя?

– У меня тоже ничего.

20 января

Зловещее эхо «Большой игры». «Большая игра» – Афганистан. Отблеск от неё как-то тревожно лёг на январь 1980 года…

Прошло время, когда я был вполне информирован… Ах, как жаль, что я не на радио. Я бы сейчас знал всякие версии и подробности… Приходится слушать станции. Чего они только не вещают в связи с направлением советских военных контингентов в Афганистан: и «агрессия», и «вторжение», и «интервенция», и «оккупация». «Нью-Йорк таймс» заявила о расширении советской империи, что-де тут действуют законы природы: империи расширяются, захватывают пустующие районы на своих границах и останавливаются лишь тогда, когда наталкиваются на зоны стабильности… Называют причины: разгрузиться от внутренних противоречий, внутренняя стабильность за счёт внешней и т. д.

Запахло третьей мировой войной. Всерьёз. Восток дал возможность Картеру показать настоящие зубы. Президент занял сверхтвёрдую позицию, как заметила «Дейли мейл», он превратился чуть ли не за ночь в клекочущего ястреба. Полный разрыв экономических, торговых и культурных связей с нами. Заблокирована продажа нам 17 млн тонн зерна, предназначенного для откорма скота. Грузчики отказываются разгружать и грузить наши суда. Бойкотируют наших спортсменов. Под угрозой Олимпиада. Словом, Запад всем этим говорит, что он долго терпел Анголу, Эфиопию и Сомали, – а теперь говорит: «Баста» и отмечает, что Советский Союз играет роль «международного хулигана».

Щекастик паникует: неужели война? А что делать с дневниками?.. О господи! Что будет? Если будем живы, то прочитаем когда-нибудь об этих событиях. В Третьей книге Ездры говорится: «3. И будет, что страна, которую ты теперь видишь господствующею, подвергнется опустошению… 8. Будет смятение во многих местах, часто будет посылаем с неба огонь; дикие звери переменят места свои, и нечистые женщины будут рождать чудовищ…»

Вот так неспокойно начались 80-е годы. Машинистка Таня Скворцова у Ще говорит: «Вот вы