произошло случайно. Украинцев было двое, и их двое, и они, как показалось Юозасу, испугались этой встречи гораздо больше.

– Тафайте разойтёмся, фы нас не фители, мы фас не фители, – крикнул украинцам Юозас, но было поздно.

У одного из врагов, помоложе, не выдержали нервы, и он выстрелил в Ромку в упор. В следующую секунду оба украинца обратились в бегство.

Юозас с колена дал длинную очередь вслед убегавшим, так и не узнав, задел он кого-то из них или нет, но больше угроза от них не исходила, по крайней мере, прямо сейчас.

Он склонился над Ромкой. Тот лежал на краю дороги, и китель его быстро намокал кровью.

Юозас расстегнул на нём пуговицы, вскрыл единственный индивидуальный пакет и неумело перевязал рану. Получилось неудачно, и бинт тоже быстро пропитался кровью.

Ромка дышал и был в сознании.

Юозас приподнял его на руки и оттащил на несколько метров от дороги в подсолнухи. В любой момент могли вернуться украинцы, и вернуться с подкреплением, или появиться какие-нибудь другие. Конечно, они сразу обнаружили бы их по кровавому следу, но так оставалась хоть слабая надежда на надвигающуюся темноту и на то, что специально искать не будут.

– Ты меня слышишь? – спросил Юозас.

Ромка кивнул.

– Теперь у нас совсем нет фариантов. Отин я тепя то наших не тонесу. Пойту в село просить помощи.

– Там хохлы, – слабо произнёс Ромка, пытаясь приподняться на локтях.

– Я знаю, но телать нечефо. Леши, не разгофарифай и переги силы.

– Ты вернёшься, дядя Юра? – спросил он.

– Ты турак? Ты за кофо меня считаешь? – едва не огрызнулся всегда невозмутимый Юозас. – Конечно, фернусь. Очень скоро. Я в отфете за тфою шизнь, – он на мгновение запнулся, – потом расскашу тепе что-то очень фашное. Когта фернусь.

– Оставь мне один автомат на всякий случай, дядя Юра.

Юозас кивнул, положил оружие рядом с раненым, хотя и не был уверен, что тот сумеет им воспользоваться.

– Ну я пошёл. Шти. Леши тихо и постарайся не заснуть… на всякий случай.

Он распрямил примятые стебли подсолнухов, с сомнением покачав головой – очень уж неубедительно выглядела маскировка – и налегке, взяв только свой автомат, быстрым шагом, порой переходя на бег, отправился прочь, в сторону домов, где виднелся электрический свет.

О своей безопасности он уже не заботился. Но вокруг было тихо и пустынно. На западе гасли последние лучи вечерней зари. Золотистый месяц поднялся высоко над подсолнуховым полем.

Уже приблизившись к окраине села, он услышал весёлую музыку, доносившуюся со стороны центральных улиц. Но это было ещё, видимо, достаточно далеко.

Только сейчас он почувствовал холод, который заползает под китель и пробирает его до костей. И это не была ночная свежесть – ночь была тёплая. Юозас повёл плечами, словно сбрасывая с себя подлый страх, и сделал ещё один шаг вперёд.

Он осторожно постучался в крайнюю хату, где виднелся свет. Оттуда долго не отвечали, потом из-за двери раздался женский голос:

– Кто там?

– Матушка, откройте, рати всех сфятых, – быстро зашептал Юозас, опускаясь перед дверью на колени.

Дверь приоткрылась, звякнула цепочка.

– Чего вас носит в ночи? – спросила старуха. – Нет тут ни денег, ни золота, ни самогона. Сам знаешь, что нет. Иди к своим…

Женщина принимала его не за того, кем он был. Да и акцент смущал, это понятно…

Выхватив из кармана кителя засаленную георгиевскую ленточку, он протянул её в щель. Была не была…

И дверь недоверчиво отворилась.

– Матушка, помогите, пошалуйста… Мы из Слафянска, фыхотим из окрушения, мой тофарищ ранен и не мошет идти самостоятельно. Он тут рятом. Нам очень нушна помощь…

Женщина несколько секунд смотрела на стоящего перед ней на коленях вооружённого человека.

– Пойдём, – сказала она наконец.

Не выпуская автомата из рук, Юозас последовал за ней.

* * *

…Сколько лет не приходилось Юозасу запрягать лошадь? Пожалуй, с тех пор, как он уехал в Вильнюс из колхоза. А руки помнили навык крестьянского труда.

Хозяйка наскоро набросала сена на пустую телегу. Теперь он видел, что «матушка» была помоложе его, ей едва перевалило за сорок лет.

– Меня зовут Александра, – тихо сказала она, когда они уселись рядом, и повозка медленно двинулась в ночь.

– Юра, – представился он в ответ.

Зубы отбивали мелкую чечётку. Кто знает, что могло случиться за краткое время, прошедшее после того, как он оставил Ромку в подсолнухах? Найдут ли они его живым?.. Не опоздают ли? И не нашли ли его прежде враги – эту страшную мысль он старался отгонять от себя, но она неизбежно лезла в голову под цоканье копыт.

– В томе ещё есть кто-нипуть? – спросил он.

– Никого. Одна живу. Не бойся.

Юозас жестом показал своей спутнице, где остановить лошадь, соскочил на землю. Все его чувства были предельно напряжены, а руки сжимали оружие – даже если случилось худшее, и в подсолнухах ждёт засада, так просто они его не возьмут…

Он раздвинул стебли и первое, что увидел, был направленный на него ствол автомата, поблёскивавший при свете луны. Ромка лежал на здоровом боку, опираясь локтём на землю, и целился в сторону дороги.

– Это я, – тихо сказал Юозас, – я фернулся.

Силы оставили Ромку, и он упал на спину.

– Тебя очень долго не было, – проговорил он, когда Юозас поднимал его на руки и нёс к телеге.

Юозас не знал, сколько его не было, но наверное, прикинул он, не больше двух часов.

Он уложил товарища на сено, уселся рядом, держа оба автомата на коленях, и Александра тронула вожжи.

– Там что? – спросил он, кивнув в сторону музыки.