все еще было не слишком много для его нового статуса. Даже простые офицеры, задействованные в патрулях и вызовах, казались более занятыми. Зато открывался простор заниматься собственным делом. Правда, и ответственности требовалось больше.

Клиффорд распечатал рапорт о расследовании недавнего нападения, отнес его комиссару и заодно поставил перед фактом, что отлучится на пять часов по своим делам. Лиотта сделал крайне недовольное лицо, как он умеет, но промолчал, тем самым позволяя очередную вольность. Он знал, что у Клиффорда сейчас работы нет, как знал и то, что его новый детектив излишне напорист и трудолюбив, так что вряд ли собирается тратить время зря.

Ларс не сказал ему, куда поедет и чем будет заниматься, но в уме все рассчитал и разложил алгоритм действий еще до выхода из своего кабинета. Именно поэтому время, названное им, было довольно точным – пять часов. За столько он самонадеянно планировал управиться: дорога туда и обратно займет порядка трех часов с погрешностями, остальное время он потратит, чтобы разобраться в том, что происходит в Поукипзи, и вернуть Нину на ее законное место, а заодно, возможно, и пообедать с нею. Прекрасный повод, чтобы провести вместе немного времени и вернуться в Мидлбери до конца смены.

Детектив Клиффорд еще никогда так не ошибался в расчетах.

Ему казалось, он совершенно не переживает, но стоило выйти из участка, внутри которого Ларс прекрасно контролировал эмоции, достигнуть парковки и захлопнуть дверцу служебной машины, нервы дали о себе знать. Это потому, что он оказался наедине с собой, где всегда становился другим человеком. Тем, кого без страха мог показать только пропавшей девушке.

Ладони потели от одного этого слова – пропавшая. Как оно вообще может относиться к Дженовезе? Есть вещи, которые, как приучила жизнь, обходят нас стороной. Какие-то крупные беды не случаются ни с нами, ни с дорогими нам людьми, и к этому привыкаешь. А отвыкать потом тяжело.

Лоуренс посмотрел себе в глаза в маленькое салонное зеркало. Как всегда напряженные и холодные, они сидели под белыми бровями, желтые у зрачка, серые по кайме и какие-то грязно-фиолетовые посередине, обрамленные белесыми ресницами. Многие девушки в его жизни жаждали ощутить на себе этот взгляд, несмотря на его отчужденность и безжизненность. А без Нины он совсем померк, лишился последней искры.

Что же с ним будет, если Дженовезе не найдется? Нельзя позволять себе таких мыслей.

Честно говоря, это всегда было латентное растление с его стороны. Одной мыслью о ней, одним взглядом в ее сторону он подкармливал в себе кого-то, кого общество ни за что не примет. И если бы кто-то мог знать, о чем Клиффорд думает перед сном, его бы давно посадили. Эта девочка – в любом возрасте – была и остается его червоточиной, главным грехом и проклятием.

Даже совершеннолетняя, она влекла к себе так же сильно, как в день первой встречи. Как жаль, что он не знал ее раньше, хотя бы лет с десяти. Если подумать, они провели вместе всего… два с половиной года? Пролетевшие как несчастный месяц. Увидеть бы, как она взрослела… просто понаблюдать!

Жизнь распорядилась иначе.

Клиффорд поехал через Саутбери, миновал Ньютаун, а на Данберри свернул на северо-запад, на Шоссе‑37. Он домчался до Поукипзи за рекордные час и две минуты, преодолев порядка шестидесяти миль без остановки. Не столько потому, что трасса была свободна, сколько потому, что скорость автомобиля росла прямо пропорционально его волнению.

Оказавшись в городке, мало чем отличавшемся от Мидлбери и размером, и инфраструктурой, Ларс, не теряя времени, рванул в колледж – расспросить студентов и преподавателей. Он был в форме, хотя детективам это уже не требовалось, достаточно иметь при себе значок. Но Лоуренс слишком хорошо выучил, как влияет на людей одежда полицейского. Повышает внимание и субординацию, бодрит память, катализирует страхи и как следствие уважение. Делает послушными.

Никто не стал уточнять, откуда прибыл детектив, а сам он не упоминал, держась, как подобает, холодно и строго. Это всегда производило эффект. Довольно быстро выяснилось, что никто понятия не имеет, где находится Нина Дженовезе (в последний раз ее видели в пятницу), зато все сообщали ему, что ее уже обыскался Сет Ридли, который с самого утра задает те же самые вопросы.

Ларс, конечно, знал, что Ридли тоже учится здесь, но все равно его ждало два неприятных факта, и ему пришлось сделать вид, будто он в курсе. Первый: Нину и Сета студенты (и даже некоторые преподаватели) считали парой и, возможно, так оно и было. Это поясняло, почему она перестала отвечать на его звонки и даже не сообщила ему, что на выходные приезжала в Мидлбери (это была вторая неожиданность), не предложила встретиться, хотя бы просто съесть по хот-догу.

Она не нашла и десяти минут, чтобы с ним увидеться, а теперь он бросил работу и приехал в другой город, чтобы найти ее, потому что она исчезла. Не иронична ли жизнь? Очевидно, его эгоизм, ревность и непрекращающиеся попытки контроля ей до жути надоели, но Ларс ничего не мог с собой поделать, таким он был человеком. Зато он знал, что готов убить любого, кто навредит Нине, в каких бы отношениях они сейчас ни были. Она все равно дорога ему, в любом возрасте, статусе и настроении.

А сейчас тем более не время обижаться.

Судя по всему, Ридли знал о пропаже гораздо больше остальных, но его самого Клиффорд так и не нашел. Он решил подождать в машине, припарковавшись у обочины прямо напротив главного входа, чтобы точно его не пропустить. В том, что парень вернется в колледж, Лоуренс был уверен – профессиональное чутье. Точно так же, как преступник всегда возвращается на место преступления, ищущий всегда возвращается к тому месту, с которого начинал искать. Это аксиома человеческой психики.

Ожидая, он хладнокровно сопоставлял ранее известные факты и полученную информацию, приходя к выводу, что Сет, учитывая их близкие отношения и его уровень беспокойства, скорее всего, был последним, кто видел Нину или говорил с нею, а значит, именно он запустил эту цепочку, оповестив родителей Нины. Хотелось верить, что не напрямую, ведь не настолько же у них все серьезно, чтобы знакомиться с семьей?

Даже Клиффорд не был знаком с ними лично и практически не пересекался вживую, а по телефону говорил несколько раз – при первом задержании, при обсуждении условий программы соцнадзора и сегодня. Нина всегда была отдельно (самостоятельная девочка), а родители – отдельно, они максимально не вмешивались в ее дела (скорее всего,