благую весть в массы нести на радость публики неподготовленной. Так ведь? Раз молчите, значит, так и есть. Впрочем, – Павлик продолжал благодушно улыбаться, – удивительного тут ничего нет. Многие точно так и делают, если уж начистоту говорить. У меня же, Игорь Сергеевич, случай другой просто. Меня же сначала в опыт непосредственный этот макнули, как котенка за шкирку, а уж только потом я разбираться стал: а что же это произошло со мной такое, собственно? Если вы про опыт расширения сознания говорить изволите, то я вам так отвечу: сотни раз я этот опыт имел. Не десятки, слышите? Сотни!.. Но и здесь загвоздка скрыта, и о ней многие то ли молчат умышленно, то ли не осознали еще попросту, каким образом оно все тут устроено в действительности. Да, расширяется сознание до масштабов космических! Но после-то оно опять до первоначальных размеров схлопнуться норовит, собака страшная! Про это же молчат все больше, но из песни-то слов не выкинешь. Да, стал ты на миг – хоть и ослепительный да короткий – самим богом-Творцом, но дальше-то тебя опять в конурку тесную сознания персонального вгоняют! Почему так – не спрашивайте. Просто так есть, и это факт. Вначале – на миг просветление. Потом минут на пять накрыть может, и через месяц только. После ты полгода дурак дураком живешь, а потом – снова здорово. И так – бессчетное количество раз. Тезка мой, о котором я вам в ресторане давеча говорил, апостол Павел, он ведь именно это в виду и имел. Вначале Господа гадательно видим, как через стекло мутное, а потом – лицом к лицу! Вначале узнаём, значит, а потом – познаём. Под каждым словом кровью подпишусь, уж будьте уверены! Я же вам сейчас этот процесс и описал своими словами. И в ресторане еще тогда сказал со все той же космической прямотой: иногда, как через стекло мутное, вижу, иногда – будто лицом к лицу. Все так и есть, если хотите знать. Так что, если вас вопрос мучает, книжный ли это жопыт, как один мой знакомый выражается, или прямое постижение природы своей, то отвечу: прямое это знание, не книжное. Мне перед вами козырять нужды нет, говорю, как есть. А что касается механизма, каким таким способом вечный наблюдатель в себе мир создает, то здесь все еще проще, как бы это дико для вас сейчас ни прозвучало. Здесь опять принцип аналогии рулит, если не забыли еще его: как вверху – так и внизу, как внутри – так и снаружи. Сон ваш про пирамиду помните?

От упоминания о сне Игорь Сергеевич даже дернулся непроизвольно, и Павлик удовлетворенно кивнул головой:

– Вижу, что не забыли. Вот мы сейчас с механизмом этим вместе с вами за три минуты и разберемся. Вы мне для этого на один вопрос ответьте: кто весь это сон создавал? Пирамиду, толпы народа, лес, небо и прочие прелести пейзажа того местного, ни хрена не индустриального?

Типичный московский аллигатор с нервным смешком покачал головой:

– Это вы точно подметили: ни разу не индустриальный пейзаж был…

– Создавал-то это все кто? – пытал его упрямый Павлик.

– Что значит – кто? Я, Павел, вопроса вашего вообще не понимаю.

– А что тут понимать, скажите на милость? Сон тот ваш, чьих он рук дело?

– Вы на сознание мое, что ли, намекаете?

– Именно на него, Игорь Сергеевич, на сознание. Вот только вашим я бы не рискнул то сознание именовать. Что там вашего-то, прости меня господи, за прямоту? Я вам уже доходчиво показал, что вашего там ровным счетом ничегошеньки нету. Сознание это – одно на всех. Нет в нем ничего такого, чтобы бирку такую повесить можно было б: ваше, мол, это сознание, распишитесь в получении.

– Ну хорошо, хорошо! Не мое это сознание, а просто – сознание. Вот оно, Павел, сон тот и создало.

– Отлично! Все, что вы во сне видели, всё-превсё – его рук дело, так?

– Ну допустим.

– Но ведь вы правильно совершенно ощущаете, что сознание то самое вы и есть! Вы нутром это чуете, только выражаетесь через пень-колоду, уж извините за откровенность. Вы ж про какое-то там свое сознание перманентно твердите, а я вам пытаюсь простую мысль в обход этой вашей очевидности хоть как-то донести: вы и есть сознание это! Вы и есть это космическое сознание, вот что я вам все это время хочу сказать!

– Да вы не горячитесь так, – типичный московский аллигатор устало улыбнулся и примиряюще взмахнул рукой. – Пусть я и есть сознание это, что из этого проистекает-то? Почему вы все на мелочах всяких внимание заострить норовите?

– Потому, уважаемый Игорь Сергеевич, что в этих мелочах дьявол кроется, это еще мудрые люди подметили. Впрочем, ближе к телу, как говорил Остап Ибрагимович. По сути, если вы и есть сознание это, значит, вы тот мир весь сами и создали? И пирамиду неустойчивую, и джунгли те, и толпы человечков мечущихся. Разве не так выходит?

– Можно и так сказать. Если вашим определением пользоваться, то именно так все и выходит, – Игорь Сергеевич устало потянулся и откинулся на сиденье. – Мне одно непонятно: что же следует изо всех этих ваших стройных рассуждений?

– Так тут же механизм налицо, Игорь Сергеевич, о котором вы меня спрашивать изволили.

– Не понял?

– А что тут понимать-то? Тут все очевидно, по-моему. Я вам уже несколько раз повторил: все дело – в точке отсчета. Если вы себя Игорем Сергеевичем считаете, который на кровати спит и которому сон странный снится, вы никогда в суть происходящего проникнуть не сможете. Но стоит вам только на один миг, пусть и короткий, зато ослепительный, убрать точку отсчета ложную, как вам сразу истина и откроется. И войдете вы в царствие вечной жизни, и механизм создания познаете, если уж вам именно это так приспичило…

– Павел, это все слова общие, не более. А конкретики добавить в эту кашу вас не затруднит? А то несъедобно получается.

– Не затруднит, разумеется. Тут, напомню, проблем вообще никаких нет. Если вы хоть на миг осознать сможете, что вы и есть сознание это самое космическое и искомое, вам механизм сразу, как на ладони, ясен и понятен станет. Сами судите: вы же сами как сознание весь этот мир создали. И джунгли, и пирамиду, и человечков, которые толпой вкруг нее мечутся, так? Если с точки зрения формальной логики подходить, то в этом сне вашем за что ни возьмись – все сознанием окажется. И пирамида, и джунгли, и люди