— О… давно мечтала надеть его. — Зоя вытаскивает из шкафа темно-бордовое платье в пол с драпированным бюстом и высоким разрезом вдоль колена, прикладывает к себе и крутится перед зеркалом. — И все равно поверить не могу, что мы это делаем. Это же день рождения мегеры, Лиз. Хочешь, я тебя по щекам похлопаю?

Убираю тушь в сторону и подкрашиваю губы алым.

— Вау, — тут же комментирует Зоя. — А ты серьезно настроена, детка.

— Знала бы ты, как у меня внутри все дрожит.

— Ну и к черту все. Нафига нам это? С Полиной все понятно, родит, отдаст ребенка на усыновление и заживет, как жила. Потом опять залетит, потом опять… Ладно, не смотри на меня так. Это я к тому, что через пару лет она даже и не вспомнит о днях, когда мозги отсутствовали. Родители твои успокоятся. Все придет в норму, так всегда бывает, поверь, я знаю. И ты, Лиз… даже не вспомнишь имени этого Яроцкого. Ну, правда, послушай меня. Когда Полину к бабушке увозят?

— Через пару дней.

— Ну вот и ты едь. Отдохнешь. — Швыряет платье на кровать и вырастает за моей спиной, строго глядя на мое зеркальное отражение. — Ладно, ближе к телу: не верю я Оскару.

— Потому что он дебил.

— Потому что он дебил.

Забыла уже, что такое смеяться, но тут не смогла сдержаться. Зоя всегда знает, что сказать, чтобы вызвать мою улыбку.

— Я тоже не верю Оскару, Зой, — разворачиваюсь на стуле к ней. — Для этого я туда и иду. А ты идешь со мной, потому что сама так решила…

— Не я так решила, а Оскар за меня так решил. Я ведь все знаю, помнишь? А этот торчок знает, что я знаю.

Однако Зоя знает не все. Например, о том, что шепнул мне Оскар на ухо перед уходом. Он был краток:

"Либо Макс, либо пельмешик. Поняла, о чем я?"

Еще бы не понять эту сволочь. Но в данных обстоятельствах над выбором особо и не думала — вообще не думала. Я никогда и ни за что не брошу Зою в этот омут. А Яроцкий… сам ведь сказал: это он заварил эту кашу. Так пусть хлебает. Да, мое презрение и злость к Максу сейчас слишком велики, чтобы мыслить холодно и взвешено, но встаньте на мое место… Что еще я должна к нему чувствовать? Разве должна верить тому, кто ради мести мне был готов на что угодно?

— …ну и потому что я не могу оставить тебя одну в этом змеином логове, — продолжает делиться Зоя своими умозаключениями. — Но, Лиза, Оскару верить нельзя. И его плану тоже. Что это вообще за план такой? Может он накуренный приходил?

— Я и не верю Оскару, — повторяю решительнее. — Я сейчас вообще никому не верю, Зой.

— Даже мне?

— Кроме тебя.

— А, ну тогда ладно.

Поднимаюсь со стула и с задумчивым видом смотрю на платье, в котором вскоре явлюсь в дом, с которого и началась вся эта история, и вдоль позвоночника проносится дрожь.

— У меня тоже есть план. И сейчас ты должна будешь его выслушать, — перевожу уверенный взгляд на Зою. — Просто доверься мне. Сегодня я узнаю правду.

* * *

Закат сегодня был очень красивым, огненным, почти багряным. Казалось, что солнце медленнее обычного ускользает за горизонт, чтобы подарить мне еще немного времени для принятия правильного решения. А когда решение было принято, небо так стремительно затянуло черными тучами и где-то вдали послышались раскаты грома, что это было похоже на какой-то знак. Бывают же знаки свыше? Я не знаю. Но если это был он, я, очевидно, приняла неверное решение.

— Правда — это хорошо, но что насчет компромата? Что если наш план прогорит? Тогда получится так, что ты реально Яроцкого подставишь. — Зоя шагает бок о бок со мной по главной дороге элитного района, в котором живет Светлакова, и суетливо оглядывается по сторонам, будто кто-то за нами слежку ведет. Хотя… это тоже вполне возможно, пока я — птичка.

— Нет ничего способного загнать Яроцкого в клетку его же игры. Даже узнай он о беременности Полины, ему будет плевать на огласку. — Отстукиваю каблуками по асфальту и намеренно иду медленно, снова время тяну, будто все еще может случиться нечто такое, что остановит меня от задуманного.

— А вдруг есть? Что если есть, Лиз — нечто такое? Этот урод на моей кухне не выглядел так, будто шутил. Что у него может быть на Яроцкого? А что если Оскар его тобой шантажировать начнет?

Смотрю на Зою, сомнительно улыбаясь:

— Ему плевать, Зой. Ты что видео не смотрела? Он жалок. Строит из себя великого мученика…

Бровь Зои озадаченно выгибается:

— Ты на грудь случайно не принимала?

— Ты знаешь, что мне нельзя.

— Я это к тому: откуда злость вдруг появилась? Моя подруга прозрела? О… боюсь, что теперь Яроцкому точно кранты. Все-таки собираешься его в клетку посадить? И плевать какой компромат на него будет?

Смотрю в щедро подведенные черным глаза Зои и в тысячный раз задумываюсь над этим вопросом, но стоит подумать о том, почему я должна прощать Яроцкому то, что он сделал с Полиной, и автоматически плевать на компромат становится. Оскар не сказал мне, что он из себя представляет, но ясно дал понять, что новая игра стоит свеч и судьи уже потирают руки в предвкушении, когда новая птичка попадется в клетку.

И вот я вновь в этом участвую, все еще играю, и на меня все еще делают ставки. Но в этот раз я сама себя выбора лишила, потому что то, что я собираюсь сделать — единственный шанс узнать правду. Потому что я не верю никому: ни Максу, ни Оскару, ни даже Полине. И раз уж играть по правилам, то играть до конца. Возможно… в этот раз игра действительно стоит свеч.

У коттеджа Светлаковой шумно, припарковано с десяток автомобилей, ритмичная музыка гремит из распахнутых окон, будто соревнуясь в громкости с накатывающими раскатами грома, а на аккуратно подстриженном газоне недалеко от бассейна весело проводят время приглашенные Вероникой гости. Курят, чокаются, смеются… кто-то кричит, что дождь вот-вот начнется и пора перемещаться в дом; кто-то предлагает искупаться в бассейне на спор; какой-то парень высовывается из окна первого этажа и вопит на всю округу, что это лучшая вечеринка, на которой он только был.

— Задрот видимо, — с сочувствием поглядывая на паренька, вздыхает Зоя и вновь на меня косится. — Предлагаю дезертировать пока не поздно.

— Поздно. — Я уже все решила.

Оглядываю собравшуюся на улице толпу, нахожу пару-тройку знакомых лиц, но никого из тех, кто мне нужен.

— Нет там Яроцкого.

— Знаю, — вновь смотрю на Зою и только по одному ее взгляду понимаю, как презирает моя подруга это место, даже не успев побывать внутри.

— Ладно, — резко выдыхает и опускает руки мне на плечи, — сейчас мы войдем туда и, если повезет, я даже не блевану, но скажи мне еще раз, Лиз: ты точно уверена в том, что делаешь?

— Почти.

— Ага. Ну… это вполне неплохо.