Наше возвращение в Олд-Лодж после встречи с Тимоти Уэстоном омрачилось неожиданным инцидентом. Получив последний из вырванных листов Книги Жизни, я хотела отправиться в Оксфорд. Я вполне туда успевала: в учебный период читальный зал герцога Хамфри был открыт до семи вечера. Галлоглас заявил, что ни в какой Оксфорд я не поеду. Когда Леонард вызвался меня отвезти, Галлоглас пригрозил убить юного вампира, рассказав со всеми красочными подробностями, как он это сделает. Затем Фернандо и Галлоглас удалились якобы для разговора наедине. После этого разговора Галлоглас вернулся с быстро заживающей рассеченной губой и почти исчезнувшим синяком под глазом. Подойдя к Леонарду, он пробурчал слова извинения.

– Ты никуда не поедешь, – заявил Фернандо, увидев, что я направляюсь к двери. – Завтра я тебя туда отвезу, а сегодня и не мечтай. Галлоглас прав: ты выглядишь как ходячая смерть.

– Нечего сюсюкать надо мной, – процедила я сквозь зубы.

С моих пальцев и сейчас сыпались искры.

– Я буду сюсюкать над тобой, пока не вернется твой муж и мой сир, – ответил Фернандо. – Единственный, кто может заставить меня повезти тебя в Оксфорд сегодня, – это Мэтью. Если хочешь, позвони ему.

Фернандо вытащил свой мобильник. На этом мои возражения закончились. Я с кислой миной приняла ультиматум Фернандо, хотя чувствовала себя никудышно. Голова раскалывалась от боли. За прошедшую неделю я растратила столько магической силы, сколько не тратила за все прежние годы.

– Пока листы находятся у тебя, никто не сможет завладеть манускриптом, – сказала Амира, пытаясь меня утешить.

Слабое утешение, когда «Ашмол-782» находился дразняще близко.

Но даже вид трех листов, разложенных на длинном столе в большом зале, не поднял мне настроения. С самого отъезда из Мэдисона я предвкушала этот момент, испытывая благоговейный трепет, а когда он наступил, во мне не было ни трепета, ни даже радости.

Фиби расположила листы так, чтобы их края не соприкасались. Мы на собственном горьком опыте узнали об их свойстве взаимного притяжения. Минувшим вечером, собираясь ехать в Бодлианскую библиотеку, я сложила листы вместе и вдруг услышала тихие причитания, сменившиеся бессвязной болтовней. Это слышали все, даже Фиби.

– Тебе нельзя везти листы в Бодлианскую библиотеку и пытаться вложить их в заколдованный манускрипт, – сказала Сара. – Это чистое безумие. В библиотеке наверняка окажутся ведьмы. Они сразу к тебе сбегутся.

– И откуда мы знаем, как Книга Жизни ответит на их возвращение, – подхватила Изабо, тыча пальцем в рисунок дерева. – Вдруг манускрипт закричит? Вдруг выпустит на свободу призраков? Не исключено, что действия Дианы могут вызвать потоп или пожар.

После личного участия в бдении ведьм Изабо восполнила пробелы в своих знаниях и теперь была готова обсуждать широкий круг тем, включая явления призраков и оккультные феномены, наблюдавшиеся на Британских островах за последние два года.

– Тебе придется выкрасть манускрипт, – сказала Сара.

– О чем ты говоришь, Сара? Я штатный преподаватель Йельского университета. Я не могу опуститься до воровства! Моя научная карьера…

– Вероятно, уже завершилась, – закончила за меня тетка.

– Умерь прыть, Сара, – упрекнул ее Фернандо. – Даже для тебя это попахивает крайностями. Наверняка есть вполне законный способ, позволяющий Диане взять этот «Ашмол-782» и через некоторое время вернуть.

Напрасно я пыталась им втолковать, что правила Бодлианской библиотеки строжайше запрещали выносить книги за пределы читальных залов. Вопросами логистики у нас занимались Изабо и Сара. Безопасностью ведали Галлоглас и Фернандо. При таком раскладе я могла только советовать и предупреждать. Все четверо действовали еще своевольнее, чем Мэтью.

Неудивительно, что в четыре часа утра, так и не сомкнув глаз, я стояла у окна, дожидаясь восхода солнца.

– Что же мне делать? – вслух спросила я, прижавшись лбом к холодному ромбовидному стеклу.

Едва я произнесла вопрос, как кожа испытала странный толчок, похожий на удар электрического тока. Из лесу вышла мерцающая фигура в белом. Рядом шел белый олень. Удивительное животное спокойно шагало рядом с женщиной, ничуть не боясь ни лука, ни колчана со стрелами. Богиня!

Она остановилась, поглядев на мое окно.

– Почему ты так грустна, доченька? – прошептал ее серебристый голос. – Неужели потеряла то, что тебе дороже жизни?

Я научилась не отвечать на ее вопросы. Она лишь улыбнулась моему упрямству.

– Не бойся, выйди ко мне на свет полной луны. Возможно, ты снова обретешь утраченное.

Богиня опустила руку на оленьи рога и ждала.

Я сумела незаметно выскользнуть из дому. Под ногами хрустел гравий дорожек сада, где подстриженные кусты образовывали лабиринт. Его сменили темные пятна травы, уже тронутой инеем. Вскоре я стояла перед богиней.

– Зачем ты пришла? – спросила я.

– Чтобы помочь тебе. – В лунном свете ее глаза были серебристо-черными. – Если ты хочешь завладеть Книгой Жизни, тебе придется кое-что отдать взамен. Нечто весьма ценное для тебя.

– Я и так достаточно отдала. – У меня дрожал голос. – Родителей. Первого ребенка. Потом тетку. Даже моя жизнь принадлежит не мне, а тебе.

– И я не бросаю тех, кто мне служит.

Богиня вынула из колчана стрелу. Длинную серебряную, с хвостовиком из перьев совы.

– Возьми, – сказала она, протягивая мне стрелу.

– Нет, – покачала я головой. – Сначала я должна узнать цену твоего подарка.

– Со мной никто не спорит.

Богния вложила стрелу в лук, прицелилась. Только сейчас я заметила, что стрела не имеет заостренного наконечника. Рука богини туго натянула серебристую тетиву.

Я не успела что-либо сделать. Стрела богини ударила меня в грудь. Я почувствовала обжигающую боль. Невидимые пальцы дернули цепочку на шее. Между левой лопаткой и спиной стало тепло. Кожу покалывало. Разорванные звенья золотой цепочки, на которой висел наконечник другой стрелы – подарок Филиппа, – сползли к ногам. Я ощупала ткань, ожидая наткнуться на липкое пятно крови, но пальцы ощутили лишь дырочку там, где стрела пробила одежду.

– Тебе не убежать от моей стрелы. Этого не может никто. Теперь стрела – часть тебя, – сказала богиня. – Даже те, кто от рождения наделен силой, должны носить оружие.

Я оглядела землю под ногами, ища подарок Филиппа. Потом выпрямилась и почувствовала острие наконечника, упирающееся мне в ребра. Я в немом изумлении посмотрела на богиню.

– Мои стрелы не знают промаха, – сказала богиня. – Когда она тебе понадобится, действуй без промедления. И целься метко.

– Куда переместили фонды?

Такого просто не могло быть. Особенно сейчас, когда мы вплотную приблизились к нахождению ответов.