— Ты как всегда всех обхитрил, Рикардо. Или Рома? — Улыбка в её голосе.

— Так это же я! — хвастливо ответил ей. Снял гитару с плеча. Настроил ремень — отпускал его длину на плоту, чтоб не мешала движениям. — Для тебя — кто угодно. Называй меня как хочешь, только будь со мною рядом. — На этом языке песенка не рифмуется.

— Ты отказался от предложения дядюшки? — отрезала она со сталью в голосе. О как! Она даже тут в первую очередь принцесса и бает о делах, о политике.

— Конечно. — Я провёл рукой по струнам.

— То есть ты отказался ОТ МЕНЯ! — выделила она, и голос сеньориты зазвенел.

— Нет, я отказался от идеи вытаскивать твоего братца из задницы за свой счёт, — весело парировал я. — И это справедливо. Он уже большой мальчик, пусть сам барахтается. Разве это не справедливо?

— А я ведь думала, что понравилась тебе. — В голосе наигранная грусть. Жаль отсюда выражения лица не видно, только силуэт. Но интонацию я пока ещё ловлю.

— Тупой развод, твоя милость! — Снова провёл по струнам, придавая вес словам. — Ты же знаешь, я не введусь на такие детские подначки. И да, ты мне понравилась. — Теперь у в улыбке расплылся я.

От слова «милость» её передёрнуло. Ага, больная мозоль!

— Я на тебе женюсь, принцесса. Обязательно. Но на своих условиях. А так, получается, мне тебя навязывают.

— По-твоему это плохо? — Не поняла она. — Политический брак — это нормально.

Ну да, для урождённой принцессы — нормально.

— Нет. — Покачал головой. — Я — мужчина. Охотник. Добытчик. Я должен завоевать девушку! Догнать, обездвижить, затем дубинкой ей по кумполу — и в пещеру, на брачное ложе.

Она заливисто засмеялась.

— Ох уж, охотник! — но в голосе нет иронии.

— А то. А так получается, не я тебя поймал и добился, а мне тебя братик навязал за помощь себе. При том, Карлос мне никуда не упёрся — не возбуждаюсь я от мальчиков.

Снова смех. Но смех оборвался и последовал серьёзный вопрос:

— Значит, нам не по пути?

Судя по лёгкому, но тщательно скрываемому разочарованию в голосе, она надеялась, что я соглашусь. Возможно перед Карлосом с целью давления была разыграна целая спецоперация — лис де Рекс достаточно опытен и хитёр, а Катюша достаточно хорошая актриса. Так это или нет — но мне показалась, она была бы рада выскочить за меня «по расчёту». И эта мысль воодушевила.

— Кто сказал? Я только вышел на охоту, принцесса! Только начал загонять дичь!

Но я уже начал! — с воодушевлением закончил я. — А значит ты можешь бегать сколько душе угодно, но я всё равно тебя выслежу и догоню.

— И то кумполу. — Смешок.

— Ага. И мне будет плевать на мнение твоего брата.

— А вот с такими словами не шутят, Рикардо, — покачала она головой.

— Почему? Не за бесплатно, конечно. Я помогу ему, он отдаст тебя мне. Но это будет честная сделка. И ты не отвертишься.

— Умник! — Сказано с нежностью в голосе. И тоже тщательно скрываемой. — Знаешь, Рома, как меня одновременно и бесит и увлекает в тебе эта черта? Ты до невозможности самоуверен! Я ещё не встречала таких самоуверенных мужских особей. А если у тебя не получится?

— Получится, — расслабленно выдохнул я. Снова провёл по струнам. — Принцесса, ты это, извини, если что, но я совершенно не различаю нот. А потому петь буду как осёл во время гона.

Заливистый смех. Я сегодня в ударе.

— Но человек, который меня учил играть на этом инструменте, говорил, что петь надо не голосом, а душой, а душа у меня поёт, — добавил я. Говорили мне про танец, но чем песня хуже? Пусть будет.

Она снова захихикала:

— Ты ещё и музыкант. Сколько в тебе скрытых талантов, Ромарио Ясный Пень!

Я на эту подначку не ответил, а снова провёл по струнам и заиграл. Как мог, боем.

Песня для меня была сложная, когда учил. К шаблонно-типовым «дворовым» аккордам тут добавились относительно экзотические на тот момент. Но выучил, ничего эдакого, оказывается. Чисто механически очерёдность, но я и не говорил, что музыкант. А что пальцы чуть не сломал, пока рука не привыкла — так и к лучшему. Зато теперь знаю эту песню, она реально душевная, и её многие недооценивают. И кто бы мне сказал в своё время, что пригодится она мне у чёрта на куличках, в хрен знает какой галактике находящемся мире, да ещё при признании в любви местной принцессе.

Запел. Да, конечно, не попадал в ноты, и она сначала засмеялась. Но потом замолчала и задумалась. А я всё пел, стараясь петь не голосом, а именно душой. И было плевать, что тут никто не знает русский — когда поёт душа, всё понимаешь и без слов.

Проигрыш. Реакция? Молчание. Она без диадемы — я в бинокль видел. Смотрит. Я же распалял себя всё больше и больше. Ибо я хотел эту девушку! Она — мечта! И хотел не просто так. А именно… Да, по кумполу и в пещеру — именно так. В пещеру под названием «жизнь».

Я готов рисковать. Готов поставить всё. Ибо всё, что мы имеем — лишь миг, и мы, действительно, рискуем лишь мигом. Я поставлю на кон всё, но и получу всё. Её, графство, страну. Получу мир. МОЙ мир, мир для моего сиятельства. И сейчас я говорил судьбе, что готов снова идти в бой. Я выдержу, выстою. А победитель получает всё.

Тишина. Притихшие парни и гвардейцы вдали. Люди из соседних домов — кто-то подходил к окнам. Плевать. Смотрю на неё, она на меня. Наконец, становлюсь на колено:

— Принцесса, выходи за меня!

Молчание.

— Не говорю, что это будет завтра. Но послезавтра я приеду за тобой. И увезу в тот шалаш, о котором пела Галадриэль. Поехали со мной, а? Плевать на них всех, на этот тварный мир людишек со своими вечными страстями!

Тишина. Раздумья.

— Ты никогда не поступишь идеально хорошо и идеально справедливо. И всегда будет казаться, что что-то ещё не доделала. Я же предлагаю тебе… Мир. Весь мир. Для тебя и меня.