Тревога.

Беда, как водится, пришла неожиданно и была естественной защитной реакцией такого бюрократического организма под названием ГУВД. По поводу гибели оперуполномоченных Малышева и Павловского, была создана комиссия с участием сотрудников ГУСБ, которые рьяно принялись за дело, собирая на погибших компромат, и в первую очередь на Шелестова. Дело осложнялось тем, что всплыл такой фактор, как «общественное мнение». Сия игра слов обозначает реакцию на происшествие со стороны большого дома на Житной. Кто не знает, объясняю – Министерство внутренних дел СССР. О погоне со стрельбой на Профсозной улице уже говорила вся Москва, пресса, правда, отделалась небольшой заметкой в газете «Известия». Для Антона отчетливо вырисовывались три пути развития событий. Первый – как инициатор засады и преследования на свой страх и риск – увольнение в аттестационном порядке с формулировкой «несоответствие занимаемой должности». Путь второй – Уголовный Кодекс со статьей за «превышение должностных полномочий». Третий – комиссия во всем разберется, и оставит Шелестова в покое. Ну, там, выговор или, еще модная, по тем временам мулька, – «поставят на вид». Что это такое, Антон не знал, но звучало не очень страшно. И еще он знал, что ни начальник ОУР Калинов, ни Вадим Меньшиков, просто так его не отдадут. Это внушало надежду на возможно благополучный исход разбирательства.

Тщательно выбриты, в отутюженной парадной форме, в начищенных до блеска казённых полуботинках, в восемь сорок пять утра, следующего дня, Шелестов одиноко сидел у дверей Ленинской комнаты Октябрьского РУВД и терпеливо ждал решения своей участи.

Внезапно дверь открылась, и незнакомый молодой лейтенант сделал приглашающий жест войти.

Антон встал, одёрнул ладно сидящую на нём форму, и решительно шагнул внутрь.

– Лейтенант милиции Шелестов Антон Генрихович, для прохождения аттестационной комиссии прибыл!-торжественно доложил он, согласно Устава.

– Присаживайтесь, лейтенант, – Меньшиков указал на одинокий стул, стоящий в центре комнаты.

Первым слово взял Дубов, зам. начальника по воспитательной работе, в прошлом, замполит отделения.

Зайдя на трибуну, он тщательно прокашлялся и начал говорить.

– Товарищи! Сегодня мы должны принять решение в отношении нашего товарища и сослуживца…

Антон внимательно посмотрел на лица сидящих перед ним руководителей Октябрьского РУВД, своих начальников из 96 отделения и поймал себя на мысли, что, в общем-то всем все по – фигу, решение принято давно и этот спектакль подводит черту его работе в милиции.

…идёт беспощадная борьба за чистоту рядов органов внутренних дел…

Шелестов усмехнулся.

– Борьба за чистоту рядов органов внутренних дел! – Антон вновь посмотрел на каменные лица членов аттестационной комиссии. – Надо ведь! Вроде бы я их знаю, а вроде бы нет! Какие они все правильные и честные. Остров Пасхи, мать его! Если начальник РУВД принял решение о моей дальнейшей судьбе, то члены аттестационной комиссии вряд ли с ним не согласятся! Кому-то скоро подходит очередное звание, кому-то нужен садовый участок, кому-то подходит очередь на машину или отдельную квартиру: вот тот крючок, на котором все сидят плотно и с удовольствием. А мне от них всех ничего не надо!

…станем как один, на защиту лучших кадров нашей родной милиции…

Шелестову стало скучно.

– … Ну что, товарищи! – заканчивал свое пламенное выступление Дубов. – Мне кажется, положение дел ясное! Мы не можем допустить впредь гибель наших сотрудников из – за таких разгильдяев, как лейтенант Шелестов! – Дубов перевернул бумажку. – Таким как он не место в рядах нашей доблестной и не запятнанной родной милиции! Коллектив 96 отделения милиции ходатайствует перед руководством РУВД об увольнении Шелестова из рядов сотрудников нашего подразделения! У меня все!

Сидевшие за длинным столом офицеры перевели дух и начали оживленно переговариваться.

– Речь сильная, стандартная уже много лет! Знай, меняй фамилии и проступки, ну и даты конечно, и все! – Антону становилось смешно.

– Лейтенант Шелестов! – вставший со своего места уже утверждённый зампорозыску Изверов обратился к Антону. Шелестов тоже встал, вытянув руки по швам. – Вы свободны. Завтра прибыть в Управление собственной безопасности ГУВД, к начальнику отдела подполковнику Коновалову, к девяти утра. Вам ясно?

– Так точно, ясно!

– Тогда, все! Идите!

Шелестов повернулся через левое плечо, открыл дверь и вышел в коридор.

Управление собственной безопасности ГУВД, структурное подразделение Главного управления собственной безопасности, сокращенно ГУСБ, среди сотрудников милиции имело жаргонное название «гестапо». Идея создания такой структуры заключалась в борьбе со злоупотреблениями сотрудников милиции внутри самой системы, например, с взятками, неправомерным применением оружия, не санкционированными связями с уголовным миром и т. д.

Однако, со временем, УСБ превратилось в мощную машину для борьбы с заявлениями граждан и организаций в отношении системы МВД.

Ровно в девять утра, Антон постучал в дверь кабинета майора Коновалова.

– Да, да! Войдите!

Шелестов вошел в кабинет и хотел, было представиться по полной форме, но подполковник махнул рукой и указал на стул перед своим столом.

– Присаживайся, герой!

Подполковник милиции Коновалов Павел Никитович, начальник отдела УСБ ГУВД был личностью неординарной. Почти двухметрового роста, с большой стриженой головой, большим мясистым носом, перебитым посредине и шрамом от виска до подбородка, среди сотрудников МУРа и ГУСБ, он носил кличку «Краб». Из справок, которые успел навести Антон, было известно, что подполковник имел три ордена Красной звезды, кучу медалей и был «сослан» в ГУСБ по личному распоряжению тогдашнего министра МВД СССР, за какую-то провинность. Еще было известно, что Коновалов скор на расправу с взяточниками в милицейской форме.

– Ну, что, герой, попался! – внимательные серые глаза смотрели из – под кустистых бровей насмешливо и доброжелательно. Шелестов обратил внимание, что в свои пятьдесят лет Коновалов был по – спортивному подтянут, и выглядел моложе своих лет.

– Так точно, товарищ подполковник, влип!

– Да? – оживился Коновалов и, лязгнув стальной дверцей сейфа, достал личное дело Шелестова и положил его прямо перед собой, прикрыв мощными кистями рук. Стул жалобно скрипнул под могучим телом.

Антон сразу обратил внимание на его руки, это были руки серьезного бойца – рукопашника, покрытые характерными окостенелыми мазолями на костяшках пальцев. Кое – где были видны шрамы.

– Я читал твое дело, парень, ты наш человек! Когда-то, очень давно, я встречался с парнями из твоего спецподразделения «Парус». Они мне понравились. Это было в другой жизни, до моей работы в МВД.

Тяжело вздохнув, словно принимая какое-то важное нелегкое решение, Коновалов ладонью прихлопнул дело Шелестова и положил его обратно в сейф.

– Пойдем – ка, выйдем в коридор, покурим! – подполковник встал из – за стола, и одернул милицейский китель.

– Я не курю! – Антон встал.

– Я тоже! – Коновалов сделал приглашающий жест к выходу из кабинета.

Они вышли, и подошли к окну в коридоре.

– Антон! Я знаю, что убийство атташе раскрыл ты, и канал поставок наркоты в Москву тоже, пяток квартирных краж поднял, грабежи раскрыл, и вообще в твоем личном деле одни благодарности. Ты настоящий боец, поэтому я буду краток, хорошо?

Шелестов кивнул головой в знак согласья.

– На тебя серьезно обиделся один большой дядя с друзьями со Старой площади, поэтому тебя уволят однозначно. У тебя нет никаких шансов остаться в МВД. Мы оба знаем, кто это, и знаем почему, верно?

Тяжелая, горькая обида сдавила горло Антона. Он опустил голову, он не мог говорить, поэтому лишь кивнул головой.

– Я сделал все, что мог, чтобы тебя оставили, но управление кадров – против. А эта история с погоней, стрельбой и двумя погибшими твоими товарищами, всего лишь предлог. Прокуратура и мы провели тщательное расследование, и тебе вменяется только единоличное принятие решения о задержании Марио. С другой стороны, ты действовал по обстановке, и ты не стрелял. Но, тем не менее, ты – виноват! Такое принято решение в МВД. Как ты понимаешь, этого всего я не должен был тебе говорить!

Шелестов молчал, озадаченный откровенностью Павла Никитовича.

– Ладно, парень! – Коновалов шумно вздохнул. – Пошли в мой кабинет. Ты сейчас подпишешь бумагу, которую я заготовил заранее. Я сам за тебя написал там все