— Только слепой не заметит того, как он тебе дорог, — продолжал давить Демиург. — И ты точно не сможешь этого скрыть, — он отпустил мою руку и отвернулся. — Просто постарайся не давать своим врагам больше поводов для интереса к его персоне, чем уже есть.

Что-то такое странное промелькнуло в его взгляде, напряженной позе, мимике. Я бы сказала, что это ревность или беспокойство, если бы не знала господина Демиурга слишком хорошо. Судьба Джера была ему безразлична. Была ли ему безразлична моя судьба? Ответить на это было невозможно. Но я так и не смогла объяснить его короткий порыв. Когда имеешь дело с тем, кто владеет театрами и вершит историю королевства, никогда нельзя быть уверенной в том, чем на самом деле является его забота.

* * *

Светлые ночи гораздо хуже тёмных, потому что в них оживают тени. Они мягко сливаются друг с другом, шевелятся, как ползущие твари, падают к ногам, чтобы в следующий миг облепить с ног до головы того, кто посмел нарушить их границы. Светлые ночи как строгие судьи: призваны специально для того, чтобы нагнетать вину и обличать грехи, а их тени — карающие стражи неспящего разума. Тёмные же ночи гораздо лучше светлых. Тёмные ночи — время убийц, воров и предателей — служат отличным убежищем для потемневших душ. Время, когда можно слиться с окружающей мглой и не притворяться кем-то лучшим. Время, когда не видны чёрные прорехи в сердце. Хорошее время. Моё.

Сегодняшней ночью света хватало. Яркая луна отражалась не только от далеких скальных пиков, но и от укрытых снегом еловых веток, от сугробов и обледенелых каменных ступеней. Горный воздух бодрил, мороз щипал щеки, но холода я не чувствовала, до рези в глазах всматриваясь в окружение. Краем сознания отмечала, как запущена территория академии в сравнении с приютом Ордена: дорожки, присыпанные снегом и хвоей, не досчитывались части плиток, бордюры почти разрушились, а лесной массив не имел ничего общего с садом. Дикие неуклюжие ёлки, сосны и пихты, кособокие и местами полысевшие, стояли нахохлившимися стражами в пушистых зимних шубах.

Шла я небыстро, искренне жалея о том, что оставила в комнате Карнеум. Окружающие тени охотно плясали вокруг меня свой безумный танец, но сегодня я не видела в них ни судий, ни мёртвых узников «Кедровок». Тёмные восстающие призраки превращались в стонущие изображения людей из книги о кровавой магии, и под каждым была надпись, въевшаяся в моё сознание. Я шептала знакомые заклинания, которые никогда не планировала использовать, чтобы просто убедиться в своей памяти.

С каждым шагом ощущение слежки усиливалось, а звуки ночного зверья казались визгами, криками или свистом стрелы. Можно было бы свернуть в ближайший пролесок, легко затеряться и выйти только у самой статуи семи богов. Там нырнуть в ласковое тепло стен замка и забыться сном в тёплой постели… Но я только сжимала кулаки в карманах и старалась не выдавать своего напряжения.

Ближе к площади стали попадаться фонари, разбрасывающие желтые пятна света вокруг своих празднично украшенных столбов. И я вдруг вспомнила, как меня избили в прошлом году — почти в то же время, как раз накануне праздника Династии. Кажется, у меня намечались свои традиции в честь сто двенадцатого дня от Красной Луны. Если прямо сейчас рвануть к ступеням, то шансов догнать меня почти не будет. Я успею оказаться в гостиной, где любой шум привлечёт внимание свиров или коридорного патруля… Не раздумывая, шагнула под один из фонарей и остановилась ровно посередине. Задрала голову к небу.

Надо мной кружила огромная птица, чёрная на фоне яркого неба. Коршун. Редкое явление в северных Галиофских утёсах. Как он забрался так далеко от дома? По спине пробежал холодок и короткий страх кольнул изнутри. Ощущение слежки уже походило на помешательство. Я слышала каждый шорох и боялась. Видел ли меня сейчас Кирмос лин де Блайт? Следил ли он за мной? Была ли я для него развлечением или просто добычей, как полевая мышь — для коршуна, которую он высматривал со своей высоты?

Что ж, Чёрный Консул, любуйтесь Юной Горст и наслаждайтесь своим превосходством.

Чтобы не позволять безумию отравлять меня и дальше, начала считать… нет, не вдохи. Просто считать. До десяти, как каждый раз после того, как хлопаю дверью.

«Раз, два, три…»

Справа хрустнула ветка, слишком явно и близко. Но я не позволила себе повернуться на шум, так и стояла с задранной головой и смотрела на кружащего надо мной коршуна. Хотите поиграть с добычей? Я готова.

«Четыре, пять, шесть, семь…»

Отсюда казалось, что фонарь надо мной горит ярче остальных. Он словно специально подсвечивал мою фигуру, как актрисы на сцене театра, чтобы даже подслеповатым зрителям было удобнее меня разглядеть. Что-то мелькнуло между деревьями, но я закрыла глаза, втянула хвойный морозный воздух. Сейчас…

«Восемь, девять, десять.»

— Ты опять нарушила правила, Горст, — раздалось до боли знакомое хрюканье, заменяющее смех.

— Маффин, — растянула я губы в облегчённой улыбке, так и не открывая глаз.

Семеро богов, да я едва сдержала радостный смех при его появлении. Кто бы мог подумать, что Зак Маффин окажется для меня спасителем.

— Думала, мы простим тебе унижение? — голос с другой стороны я узнала не сразу, и даже пришлось открыть глаза.

— Шон Мелко, — обрадовалась я парню с горящим тиалем Омена не меньше, чем его грузному другу.

— И Родрик Трейсли, — шепнули у затылка, и я мгновенно оказалась лицом вниз, с вывернутыми руками.

Закряхтела от резкого движения, хватанула ртом воздух. И подняла голову. Растрепавшие волосы закрывали обзор и мою ухмылку. Я дунула на клок, пытаясь убрать его со лба. И неосознанно просчитала ход схватки. Пнуть Трейсли по голени, вывернуть руку, нырнуть в деревья. И бежать, петляя между заснеженными зарослями кустарников. Я была слишком хорошим бойцом для того, чтобы понимать, что шансов на победу против трёх обученных магов у меня нет, учитывая то, что мои руки уже крепко держал Трейсли, а Мелко стоял близко, готовый к сопротивлению. Оружия я не видела, но вряд ли правила академии остановят их от использования магии и кулаков. Раз они до сих пор не пустили в ход ни то, ни другое, осознанно упустив эффект неожиданности, значит…

— Юна Горст снова в ловушке, — зазвучал женский голос. Ракель наигранно громко вздохнула, демонстрируя разочарование. — Старые добрые угрозы расправы. Жизнь тебя ничему не учит, да, Горст? — она подошла близко, но меня крепко держали лицом вниз, и я видела только подол накидки. — Конечно, слишком вульгарные методы для пантеры, но с собаками только так и поступают. Дикая псина будет тявкать, пока не стукнешь её хорошенько. Другого языка ты понять не способна.

— В прошлый раз ты называла меня маленьким паучком, теперь повысила до псины, — съехидничала я, выворачивая шею, чтобы увидеть лицо девушки. — Глядишь, так доберусь и до более высоких должностей.

Ракель мне помогла — присела напротив, убрала волосы с моего лица. Заглянула в глаза с издевательской насмешливой нежностью.