Ариэль пристально смотрит на Винтер, ожидая, пока она примет её ультиматум.

Не вытирая струящихся по щекам слёз, Винтер покорно кивает и дрожащими руками начинает стаскивать с себя одежду. Тьерни бросается эльфийке на помощь.

– Нет, – я поворачиваюсь к Ариэль. – Должен быть какой-то выход!

– Нет у нас другого выхода, – фыркает Ариэль. – Если я не отвлеку их, Винтер не успеет убежать. – Икаритка поворачивается ко мне спиной и очень спокойно просит: – Эллорен, расшнуруй мне платье.

Она назвала меня по имени. Смахивая жгучие слёзы, я распускаю шнуровку, и Ариэль стряхивает с плеч длинное чёрное платье.

Винтер подаёт подруге эльфийское одеяние, а Тьерни помогает ей облачиться в чёрное платье Ариэль. При виде этого моё сердце сжимается от нестерпимой боли.

Линии силы пробуждаются и пульсируют во мне, отвлекая меня от страданий. Белый Жезл дрожит, касаясь моей щиколотки, и я вдруг ощущаю целое облако тёмной силы, которая стремительно движется на нас.

Стряхнув оцепенение, я выпрямляюсь.

– Они здесь, – ошеломлённо говорю я. – Я их чувствую. Они идут с северной стороны.

– Отведи Винтер к амазам, – говорит Ариэль Тьерни, натягивая эльфийскую одежду и хватая с крючка у двери белый шарф Винтер.

Тьерни толкает дверь плечом, и мы торопливо выходим из Северной башни. Ночь тёплая, высоко в небе сияют яркие звёзды.

Ариэль с головы до ног в белом, шарф Винтер скрывает её чёрные волосы. Винтер в чёрном платье Ариэль и в чёрных же узких штанах. Под широкой чёрной накидкой с капюшоном спрятаны её крылья и лицо.

Винтер беззвучно плачет, на её лице написано безграничное отчаяние, как будто она прощается со всем миром. Ариэль смотрит на север, откуда к нам вот-вот пожалуют марефоры, и поворачивается к Винтер.

– Я люблю тебя, – говорит она.

– Я тоже люблю тебя, сестра моя, – срывающимся от слёз голосом произносит Винтер.

– Нет, – протестует Ариэль. – Не как сестру. Я тебя люблю.

Винтер кивает, с болью глядя на икаритку.

– Я знаю.

– Прощайте, – говорит нам Ариэль и без колебаний уходит к северным пустошам, навстречу марефорам.

Она разворачивает крылья, и они сияют в серебристом лунном свете.

Со слезами на глазах я смотрю Ариэль вслед и понимаю, что настолько храбрых людей я никогда в жизни ещё не встречала.

– Скорее иди в башню! – шипит мне Тьерни, держа Винтер за плечи.

Мгновение – и они уже сидят на келпи, появившемся будто из воздуха. Тьерни бросает на меня последний, исполненный решимости взгляд и направляет коня на северо-запад.

Нет. Нет. Нет.

Они исчезают в непроглядной тьме леса.

Я вдруг ощущаю странное жжение в середине живота, как от укусов насекомых. Прерывисто вздохнув, я прижимаю к животу ладонь.

Это же руна, которую начертила на мне Сейдж!

У кромки поля на опушке северного леса возникают два призрачных силуэта на белых лошадях. Увидев их, Ариэль останавливается, и в ту же секунду я застываю, парализованная страхом.

Марефоры выше ростом, чем обычные эльфы: их руки и ноги длиннее, глаза слишком крупные. Они похожи на пауков. Древнее, всепоглощающее зло волной накатывает на меня, когда Ариэль разворачивается и бежит к Северной башне.

– Ариэль! – кричу я и, глядя в её широко раскрытые глаза, бросаюсь ей навстречу.

Марефоры одновременно поднимают руки – на их ладонях чернеют незнакомые руны. Тень широким покрывалом мчится за Ариэль и окутывает её, связывает ноги, затыкает рот.

Со сдавленным криком Ариэль неловко падает на землю.

– Не трогайте её! Прочь! – в ярости кричу я.

Марефоры оглядываются, снова поднимают руки, и на меня обрушивается чёрная твёрдая громада, выбивая из груди воздух и отшвыривая далеко в сторону. Я падаю на бок, больно ударившись локтем и ногой.

Встать не получается, меня пришпилило к земле паутиной сумрака, как насекомое в тисках паука. Ариэль тоже в ловушке, из её завязанного рта не вырывается ни звука.

Марефоры подъезжают ближе, глядя на Ариэль чёрными, как ночь, холодными глазами, которые кажутся ещё страшнее из-за их совершенно белых лиц. И тогда я замечаю у них на головах рога – настоящие короткие рога, сотканные из сумрака. Они торчат у наёмных убийц надо лбом, а из их кончиков вьётся тонкой спиралью дымок.

Одновременно спешившись, будто зеркальные отражения друг друга, марефоры выбрасывают вперёд длиннопалые руки, и из их ладоней вырастают изогнутые кинжалы, поблёскивающие в лунном свете.

Они шагают к Ариэль, целясь лезвиями ей в горло.

– Оставьте её! – кричу я. – Это не Винтер Эйрлин!

Марефоры останавливаются. Один из них вытягивает в мою сторону руку, и сумрачная тень сдавливает меня, затыкает мне рот, окутывает голову и душит меня.

Другой марефор срывает белый шарф с головы Ариэль и оттягивает назад её голову. Ариэль шипит и дёргается всем телом. Разглядев короткие чёрные волосы Ариэль, чудовище задумчиво ухмыляется. Марефоры выбрасывают из ладоней ещё несколько узких тёмных полос и связывают Ариэль, превращают её в кокон, из которого видны лишь сверкающие мятежные глаза икаритки.

Пока я тщетно пытаюсь высвободиться из липких пут, один наёмник без малейших усилий поднимает Ариэль и укладывает поперёк крупа лошади, а другой тёмными полосами приматывает икаритку к лошади, как поклажу.

Марефоры садятся верхом и уезжают – увозят Ариэль, не обращая внимания на мои крики. Когда всадники проезжают половину пути до чёрной стены западного леса, мои путы спадают, растворяясь, как дым.

Я вскакиваю и бегу за тёмными силуэтами. Надо мной со свистом вдруг пролетает чёрный ворон Ариэль – он спешит за хозяйкой, будто чёрная стрела.

– Ариэль! – кричу я, но меня никто не слышит.

Пропали все – и всадники с Ариэль, и ворон.

В отчаянии я останавливаюсь, оседая под тяжестью неминуемого будущего. Я знаю, что они сделают с Ариэль.

Отдадут гарднерийцам. А те бросят её в тюрьму. В Валгарде.

И там ей отрубят крылья.

В предрассветной мгле, под накрапывающим дождём я слежу за юным соколятником, который привязывает моё послание к лапке почтового сокола.

Из башни, где держат соколов, громада Северного хребта сегодня почти не видна за утренним туманом. Птица вылетает из окна и, расправив крылья, направляется на север – но на этот раз не к Лукасу.

Письмо Валаске, Алдер и Тьерни.

Глядя вслед птице, растворяющейся в тумане, я чувствую, что превращаюсь в меч, закалённый для грядущей битвы.

Я возвращаюсь в Северную башню, прячась под капюшоном от припустившего наконец дождя. Порывистый ветер грозит сорвать накидку, и я торопливо шагаю по полю, утопая каблуками в жидкой грязи.