Людьми в Прибрежной Аравии тавваши были уважаемыми. Достаточно сказать, что они выступали свидетелями при заключении правителями княжеств разного рода договоров и соглашений, в том числе с иностранными государствами, а также в качестве посредников при урегулировании споров и разногласий между семейно-родовыми и родоплеменными кланами. Многие из них оплачивали строительство и работу школ и библиотек. Заметное место среди них занимал Мухаммад ‘Али Зайнал ‘Али Реза. Человек глубоко религиозный, получивший образование в знаменитом на Арабском Востоке высшем теологическом учебном заведении, Каирском университете Аль-Азхар, он основал начальные школы в Джидде и Мекке, на Бахрейне и в Дубае, а также начальную арабскую школу в Бомбее. Для их финансирования требовались деньги, и он занялся жемчужной торговлей. Преуспел. Стал первым торговцем из Персидского залива, открывшим в 1920-х годах контору в Париже.

Несколько раз в году в каждом из шейхств «Жемчужного пояса Аравии» в речи дипломатов Российской империи, проходили общие встречи таввашей. На них обсуждались все важнейшие вопросы жемчужного промысла. Устраивались такие встречи в домах самых знатных таввашей, в кофейных комнатах для мужских посиделок.

Особое место в истории аравийского жемчуга занимает жемчужина «Ал-Йасима» («Уникальная»). Названа она была так потому, повествует средневековый ученый-энциклопедист и мыслитель Абу Райхан ал-Бируни (973-1048), что подобной ей — по величине и красоте — в то время не существовало. Тавваши Залива именовали ее между собой «Сиротой», не имевшей ни «сестер», ни «родственниц».

Согласно обычаю, если вылавливали две редкие большие жемчужины, одинаковые по форме, цвету и величине, что случалось крайне редко, то цена на них сразу удваивалась. Так вот, пару «Ал-Йасиме» составила жемчужина «Ал-Фарида» («Единственная»), практически такая же, но чуть-чуть меньшая по размеру. Различие это могли усмотреть только опытные торговцы.

Исторические хроники свидетельствуют, что во времена правления Харуна ал-Рашида торговец ‘Абд Аллах ал-‘Ираки принес эти две уникальные жемчужины во дворец халифа и показал их своему владыке. «Ал-Йасиму» продал за 70 тысяч динаров, а ее «сестру» «Ал-Фариду», — за 30 тысяч динаров. Заработав большие деньги, перебрался в ‘Уман (Оман), где приобрел большой участок земли и построил роскошный дом, стены которого, по словам местных краеведов, сохранились и поныне.

«Ал-Йасима» сделалась знаком халифского отличия. Из сочинений ал-Сули (ум. 946), летописца-хрониста династии ‘Аббасидов, известно, что она красовалась в короне (тадже) халифа Му’тасима (правил 833–842). Затем, как сообщает историк Ибн Тиктака, ею владел халиф ал-Муктадир (правил 908–932) (30). После его смерти эта жемчужина оказалась в Мекке, в Сокровищнице Каабы. Вместе с другими богатствами Сокровищницы Дома Бога и священным для мусульман Черным камнем ее похитили оттуда карматы, захватившие и ограбившие Мекку в 930 г.

По одной из легенд, пришедшей на побережье Северо-Восточной Аравии с торговым караваном из Йемена, в течение тех 12 месяцев, что Ной провел в Ковчеге, он использовал в качестве лампады имевшийся у него «драгоценный камень моря» — невероятно крупную и ярко белоснежную жемчужину, «светившую по ночам подобно луне». После смерти Ноя эта «жемчужина-лампада», дарованная ему Богом, переходила из рук в руки его потомков.

Средневековый ученый ал-Са’алиби (961-1038) повествует, что в одном из храмов в Харране (древний город в Месопотамии, где жил Авраам) висели удивительной работы канделябры, инкрустированные большими жемчужинами. Так вот, канделябры эти светились, дескать, по ночам, не будучи зажженными. Свет излучали вставленные в них жемчужины.

Четками из «жемчужин необыкновенной величины, каких он прежде не видывал», владел, по словам знаменитого арабского путешественника XIV в. Ибн Баттуты, правитель Ормуза.

Известный французский купец-путешественник Жан Батист Тавернье (1605–1689), державший одно время в своих руках всю европейскую торговлю бриллиантами и жемчугом с Индией, совершивший туда пять поездок и умерший, к слову, в Москве, вспоминал, что уникальной жемчужиной в 1670-х годах владел имам Маската. За эту, самую красивую в мире, по мнению Тавернье, жемчужину властелин Персии будто бы предлагал имаму 2 000 туманов (7 000 фунтов стерлингов). Однако предложение это, как и другое, сделанное ему Великим Моголом, который готов был заплатить за нее 9 000 фунтов, имам отклонил, жемчужину не продал.

В 1520 г. Джабрид Мукрин ибн Аджвад (ум. 1524), один из тогдашних могущественных властелинов Аравии, чья власть простиралась от Бахрейна до внутренних районов Омана, поднес в дар Каабе во время паломничества в Мекку несколько редчайших жемчужин, сохранившихся якобы до наших дней.

Интересные странички из истории аравийского жемчуга связаны с деятельностью в зоне Персидского залива Датской Ост-Индской компании (образована в 1616 г.), штаб-квартира которой располагалась в Транкебаре, в Индии. Первого своего представителя для закупки жемчуга на Бахрейне компания направила в Залив в 1622 г. На обратном пути его ограбили пираты. Следующим представителем компании, посетившим Бахрейн в целях изучения тамошней торговли жемчугом, стал сотрудник представительства компании в Персии г-н Костерус. Прибыл он на Бахрейн по личному поручению Карела Константа, главы персидского филиала компании.

В 1690 г. на Бахрейне побывал еще один сотрудник этой компании — торговец Хугкамер, но уже не для закупок жемчуга и не для изучения бахрейнского рынка жемчуга, а для выяснения вопроса о возможности участия в жемчужной ловле. Столкнувшись с враждебным, как он отмечал в своем рапорте, отношением аравийцев к «чужакам» на жемчужных отмелях Залива и с «жутким», по его выражению, воровством ныряльщиков, счел обоснованным рекомендовать компании заниматься закупками жемчуга, нежели участвовать в его ловле.

В 1754 г. с предложением захватить Бахрейн и прибрать к рукам богатые жемчужные отмели у островов Бахрейнского архипелага обратился к руководству компании известный уже читателю по предыдущим главам этой книги барон Тодо Книпхаузен, основатель датской фактории на острове Харк. Он убедил директорию компании организовать собственную «жемчужную артель». По его расчетам, это могло увеличить доходы компании в данной сфере деятельности минимум на 50 %. Попросил прислать ему шесть «стеклянных водолазных футляров» — для облегчения погружений ныряльщиков на глубину. Их ему, что интересно, доставили (1758). Однако воспользоваться этими «футлярами» ловцы так и смогли — из-за отсутствия инструкции по их применению. Да и сами ныряльщики влезать в «банки шайтана», как они их прозвали, отказывались. Практического развития инициатива Книпхаузена не получила.

Удар по жемчужному промыслу Персидского залива нанесли японцы, начавшие в 1916 г. заниматься выведением жемчуга на фермах. К 1938 г. таких ферм у них насчитывалось уже 360. Они давали 10 млн. жемчужин в год (около 15 тонн). Улов жемчуга в Персидском заливе пошел на спад. В 1954 г. он на Бахрейне, по словам Ч. Белгрейва, составил всего лишь 27 000 фунтов стерлингов (31).

Работорговля

Имела место на Бахрейне, как и повсюду в Аравии, и работорговля. Экспедиции в Африку за «черной костью», как торговцы-аравийцы в отличие от слоновой (белой) кости, называли «живой товар», то есть невольников-африканцев, бахрейнские владельцы судов совершали редко. Завозили этот «товар» в основном из Маската, крупнейшего в Аравии рынка торговли рабами. Туда их доставляли с Занзибара, подвластного одно время Оману, где базировались отряды гуамов или «охотников на черную кость». Не реже одного раза в два месяца гуамы высаживались на побережье Восточной Африки, «большой страны черных людей» или «земли зинджей» (чернокожих) в речи мореходов и торговцев Аравии, и устраивали «охоту» на «черную кость» (рабов). Налеты на поселения совершали, как правило, на рассвете (32).