3-е. Горцев.

4-е. Оседлых жителей равнин.

5-е. Жителей городов.

Ни одна страна, может быть, не представляет столько разительных противоположностей, проистекающих от физического ее образования и отражающихся в гражданском и нравственном быту ее жителей.

1-е. Бедуины, или бедеви. Под этим именем, соответствующим наименованию арабов в Ветхом Завете, известны многочисленные племена, кочующие на пространстве более двух миллионов квадратных верст, от Персии до западной оконечности Африки. Они гордятся происхождением своим от Измаила, сына рабыни, и почитают необузданную, дикую свою свободу законным наследием их рода. В пустыне Сирийской число их простирается до миллиона душ. Среди всех политических переворотов Сирии они остались тем, чем были при Магомете; и, вероятно, этот полудикий, полупатриархальный их быт длился почти без изменений со времен Авраама. Даже магометанство не произвело значительного преобразования между ними. Этот духовный и политический переворот, объявший полмира, был произведен только племенами хеджаса и иемена; между тем как другие родственные им племена бедуинов при самом начале исламизма заслужили упрек в неверии и пребывают в таковом же состоянии доселе. Все их религиозные понятия ограничиваются верою в единого Всевышнего Творца, Ветхое и Новое откровение — их не огласили, а закон Магомета, сковавший в новую народность соплеменных им арабов, не имеет между ними достаточно влияния, чтобы побороть врожденное маловерие. Чувство религиозного фанатизма совершенно им чуждо. Хотя по соседству с мусульманами и принимают они внешний вид исламизма, однако ни мечетей, ни Корана, ни имамов у них нет, и религиозных обрядов они не исполняют. Все усилия Порты для возбуждения в них религиозной ревности к султану, как духовному главе ислама, остались доселе тщетными. Проявившаяся в начале прошедшего столетия секта ваххабитов, или пуритан исламизма, совершенных деистов, отвергающих всякий обряд и всякое поклонение, служит признаком, что в этих племенах таится еще зародыш духовного переворота; но нравственное их развитие так чуждо успехов, так недоступно внешнему влиянию, что это состояние, представляющее переход от дикого быта к гражданскому, продлится, вероятно, еще много веков. Самая природа, кажется, осудила их на этот быт, уделив им бесплодные и почти безводные степи, где они круглый год заняты переходами для снискания скудной пищи своим стадам и верблюдам — единственному средству существования. Только по соседству с населенною полосою Сирии они имеют сношения с правительством и с жителями городов и селений; но равно чуждаются и политических властей, и гражданских уз, и трудов земледельческих, предпочитая всему этому приволье пустыни. Там мир совершенно чуждый миру нашему; там есть племена большие и малые, соответствующие большим и малым государствам. Нет понятия о поземельной собственности, этой основы гражданского быта. Ведут войну, заключают оборонительные и наступательные союзы; иногда большие племена раздробляются; иногда малые входят в состав больших; иные совершенно теряются в политических переворотах пустыни; новые проявляются. Дедовские обычаи служат законами, в патриархальном правлении племен сливаются воедино права монархические, аристократические и демократические.

Бедуин. Рисунок акварелью, 1830-е гг.

Бедуинка. Рисунок акварелью, 1830-е гг.

Бедуин на верблюде. Гравюра XIX в.

Бедуинская деревня. Гравюра XIX в.

2-е. Полукочевые жители плодородных стран, курды и туркмены, имеют в характере много общего с бедуинами.

Курды с некоторого времени значительно размножились в Сирии. Они переходят сюда из своей гористой родины Курдистана, кочуют со своими стадами в пашалыке Алеппском и постоянно занимают в нем горы между Бейланом и Килисом. Живут частью в палатках, частью в домах; чуждаются земледелия, грабят караваны при всяком удобном случае и дают много забот правительству, представляя собой племя в существе независимое и свободно бродящее по государству для промысла скотом и разбоем. Число их в Сирии может простираться по временам от 30 до 50 тыс. душ обоего пола. Хотя и почитают их магометанами, однако в существе они или не имеют положительной религии, или боготворят змия, или поклоняются дьяволу, сохраняя, может быть, еще древние верования Зороастровой секты о двух началах добра и зла, об Аримане и Ормузде. Курды стали с некоторого времени селиться в городах. Поводом к сему послужило то, что при прежнем порядке вещей в Турции паши набирали из среды их телохранителей, которые постоянно при них пребывали. И теперь каждый раз, когда понадобится правительству или начальнику какой-либо партии нерегулярная кавалерия, обыкновенно приглашают курдов. В Дамаске считается их более тысячи семейств. Поселившись в городах, курды сливаются мало-помалу с мусульманами. Бунтовщик Бедерхан-Бей, который замыслил бороться против нововведений султанской власти и правительственной централизации, успел в наше время привязать к своим знаменам много племен курдов за Тигром. В 1842 и 43 годах можно было подумать, что народ этот помышлял о политической самостоятельности. Вместе с тем Бедерхан-Бей являлся преобразователем, усердно обращал в мусульманство своих последователей, а мусульманство служит здесь первым выражением гражданственности. Политические замыслы рушились с падением бунтовщика; но предпринятое им дело внутреннего гражданского и духовного преобразования курдов успешно продолжается ныне представителями султанской власти. Туркмены более курдов и бедуинов сближаются с гражданским бытом. Они пасут свои многочисленные стада в Малой Азии, в долинах Тавра и по северному прибережью Сирии, снабжая скотом города. Они не столь преданы разбою; между ними более благосостояния; и хотя религиозных обрядов и мечетей и имамов у них нет, однако в существе они мусульмане. Число туркменов, кочующих в Сирии, может простираться от 10 до 15 тыс. душ.

3-е. Горцы. В северную часть Сирии врезываются отрасли Тавра; между Антиохиею, Хамою и Латакиею возвышается Джебелъ Кельбие (Гора Собачья), древний Кассион; по прибережью от Триполи до Сура раскинут Ливан; параллельно и смежно с ним бежит от севера к югу хребет Антиливанский до Тивериады; на взморье выступает из Галилеи утесистый Кармил, а в пустыню врезаются вулканическим лабиринтом ущелия и скалы Гауранския. По восточному берегу Иордана высится хребет Аджелунский. Насупротив южных подошв Антиливана и одинокого Фавора установлены пригорки Самарии, образующие потом хребет Палестинский, отрезанный Иорданом и Мертвым морем от восточных своих отраслей и вместе с ними спускающийся потом в Аравийскую пустыню рядом отлогих ущелий, бегущих до залива Акаба в Чермное море. Сирийские горы перемежаются плодородными долинами; самые их хребты, при трудолюбии, свойственном племенам горским, покрываются цветущими плантациями. Горы относительно населены более, чем равнины, или, лучше сказать, народонаселение равнин, подверженное всем бедствиям войны и насилия в продолжение 15 веков, постоянно убывает, между тем как горец менее доступен и войне, и насилию. В промежутках сирийских хребтов или между ними и морем, с одной стороны, и пустынею, с другой, раскинуты просторные равнины. Таково поле Антиохийское, долина Оронта от Хамы до Сура, равнина Эсдралонская, долина Акки, поля Гаурана, Яффы и Аскалона. Но в Сирии земледелие, первая степень гражданственности, укрылось в горы, а поля одичали. Соседняя пустыня накидывает мало-помалу свой песчаный саван на страны некогда плодородные, ныне покинутые одушевлявшим их земледелием; бегло проходят облака над обнаженными степями, которым небо отказывает в дожде, и Сирия, эта роскошная провинция Рима, питавшая в цветущие свои времена до 15 миллионов жителей, часто получает хлеб из Египта.