И мужчины, юные, и не очень, провожали её восхищёнными взглядами, но она не замечала эти взгляды или принимала на чужой счёт. Никто не рискнул бы подойти к ней в окружении её суровых спутников и пригласить на танец. Один взгляд Эливерта отшибал у многих охоту. Но любоваться издалека никто не мог запретить…

Когда Кайл вернул её из мира грёз обратно к друзьям, Настя была так тиха, что, казалось, даже дышать позабыла – ей не хотелось разрушить случайным словом соединившее их волшебство.

– Милорд Элиол, а мне тоже нужно дозволение на танец? – улыбнулся Наир Эливерту. – Дэини, потанцуешь со мной?

Настя лишь улыбнулась, счастливая от тех чувств, что бушевали в сердце. Наир увлёк её обратно в круг танцующих, не дождавшись пока Эливерт хмыкнет что-то неопределённое, вроде: «Да делайте, что хотите!»

***

– Удивительная девушка… – обронил Кайл, не отрывая взгляда от Насти, лёгкой золотой искоркой скользящей по залу в объятиях Наира.

– Не то слово! – хмыкнул Эливерт, соглашаясь. – Удивительно удивительная!

Оба замолчали, глядя на светлую парочку – лэгиарна и рыжеволосую красавицу, что порхали по залу, как два легкокрылых мотылька.

– Знаешь, если бы однажды я решил бросить своё ремесло: осесть, обзавестись семьёй, и всё такое… – задумчиво добавил разбойник, спустя некоторое время, – я бы женился на ней.

– Ничего бы у тебя не вышло! – возразил синеглазый рыцарь.

– Это ещё почему? – возмутился Эл.

– К тому времени, я бы уже сам на ней женился.

Озадаченность на лице атамана уступила место изумлению. Но, взглянув на Кайла, он наткнулся на лукавую ухмылку.

– Если бы я решил бросить своё ремесло: осесть, обзавестись семьёй, и всё такое… – пояснил Кайл.

И Ворон счёл, что лучшее теперь – это ухмыльнуться в ответ.

– Хорошо, что этому никогда не бывать, – рассудил Эливерт, пожав плечами и вновь отыскивая взглядом Настю. – Мы оба были бы не самой подходящей партией для неё.

– Самой не подходящей партией, – поправил Кайл, покосившись на разбойника. – Ты прав. Хорошо, что этому не бывать…

***

Настя действительно обожала танцевать: ей нравилось танцевать с Наиром, и, тем более, с Эливертом. А про восхитительные минуты рядом с Кайлом не стоило и говорить!

Но всё-таки стоило смолкнуть последним аккордам очередной песни в исполнении Деандра, как она снова поймала себя на почти непреодолимом желании сбежать прочь из этой духоты и тесноты. Видимо, слишком привыкла к ночёвкам под открытым небом, отвыкла от общества людей, одичала в этой Долине Ветров.

Потому Романова возликовала всей душой, когда Северянин предложил неожиданно:

– Может, переберёмся в сад? Там есть беседка…

Настя от радости даже прихлопнула в ладоши – во-первых, можно будет наконец-то вдохнуть полной грудью, во-вторых, ещё хотя бы часок-другой насладиться обществом синеглазого рыцаря.

Наир тоже закивал с воодушевлением – он на этом балу явно чувствовал себя белой вороной.

И только атаман скорчил кислую мину и протянул:

– Ну-у-у… Да что там делать! Прихватить с собой келлроу и петь скучные песни о любви?

– Можно и не о любви… – пожал плечами Кайл.

– А что такое келлроу? – уточнила Дэини.

– Инструмент, на котором он играл… – растолковал Наир.

– Обожаю песни под гитару! – вырвалось у Насти. И она поспешила объяснить: – Это у нас так келлроу называют.

– А я, признаться, думал, мы ещё потанцуем… – вздохнул Эливерт.

– Нет, я лучше послушаю милорда Кайла, – решила Настя, лучезарно улыбнувшись Северянину.

– А я, пожалуй, останусь… Пойду, отыщу Иридиона, раздобуду ещё «Жемчужной лозы», окончательно напьюсь сам и спою друга. Или пойду, отыщу давешних сестриц и окончательно вскружу им голову. Или пойду, отыщу милорда Корви и окончательно изгажу ему настроение. В любом случае, проведу время веселее, чем вы!

– Какой широкий круг интересов: достать что-нибудь, достать кого-нибудь или пристать к кому-нибудь! – презрительно фыркнула Настя.

– Ты забыла ещё – напиться чего-нибудь, – привычная жёсткая ухмылка портила красивое лицо атамана. – Да, я парень простой, неказистый! Куда мне до поэзии, музыки и высоких истин? За этим к милорду Кайлу…

– Вот именно! – хмыкнула Настя.

Ей захотелось сказать разбойнику ещё какую-нибудь гадость, но Наир – вечный миротворец, опасаясь, что перебранка перерастёт в настоящую ссору, вставил примирительно:

– Можно и без песен обойтись. Обсудим там наши дела, без посторонних…

Это была неудачная попытка.

– Это ваши дела, а не наши! – отрезал Эливерт. – Я ещё ни на что не соглашался. Сечёшь? Я, по правде сказать, сомневаюсь, что мне, с моими приземлёнными интересами, стоит влезать в грандиозные планы миледи Лиэлид. За этим тоже к милорду Кайлу и прочим рыцарям-героям. А теперь, позвольте откланяться!

Неприятное чувство, оставшееся после того, как Эливерт ушёл, свербело в душе Романовой совсем недолго.

Оказавшись в саду, наполненном ароматами ночных цветов, под сводами белоснежной беседки, увитой лианами клематисов и украшенной резными фонариками, она уже почти не думала о нём. А когда Кайл запел, совсем потеряла связь с реальностью.

Остаться без посторонних не получилось – на голос Второго рыцаря, как на зов волшебной флейты, вскоре слетелась ещё дюжина увлечённых слушателей. Благо, места и воздуха здесь хватало всем.

Но Насте мечталось, что Северянин поёт только для неё, что это ей он посвящает строки:

Я понял только теперь,

Сколько в жизни своей потерял…

Если б ты мне не встретилась,

Было б незачем жить!

А сейчас,

Моя милая, без тебя я грущу,

Ухожу в земли дальние

И обратно лечу.

«Как он красив! – думала Настя. – Я, наверное, так глупо выгляжу – улыбаюсь, как умалишённая. Хотя… Почему как? Из-за него я и разум потеряла, и сердце. О, этот голос! Ах, если бы эта ночь никогда не кончалась! Сидеть и слушать этот голос вечно… Как же он всё-таки красив!»

Если ты, моя нежная,

Меня помнишь ещё,

Обещай безнадёжности

Скинуть злое крыло!

Ты поверь, моя милая,

Нам ещё повезёт!

Наша жизнь бесконечная –

Ещё будет полет!

Я ещё раз скажу тебе:

Наша жизнь – как кольцо:

Я однажды вернусь туда,

где тебя я нашёл!

Вслед за Кайлом, за келлроу взялся кто-то ещё, и снова звучали песни. Но Настя ждала, когда же инструмент вернётся к её прекрасному рыцарю. Никто не мог петь так, как он. Даже заносчивый «принц