– Мы с Садживом решили пожениться.

Камала издала непонятный звук, ее пальцы застыли в воздухе, и очередная горошина упала в миску.

– О господи! – воскликнула Санджи и, подскочив, принялась размахивать руками, а потом обняла Димпл и заплясала с ней по комнате. – Вот видишь?! Видишь?! Я все время тебе говорила, что надо проявить терпение и дождаться своего суженого, и тогда у тебя будут детки раньше, чем утроба высохнет и превратится в турецкую курагу! И вот пожалуйста! Так и вышло!

– Саджив Рой? – дрожащим голосом переспросила Бала.

– Да, мам! А что, мы знаем еще какого-то Саджива?

– А он в курсе? – нахмурилась Камала. – Он-то согласен?

– Мам! – закатила глаза Амина. – Он ей предложение сделал!

– Саджив Рой?! – заорала Бала и стала прыгать на месте, превратившись в мельтешащие пятна зеленого и золотого; сари и браслеты подскакивали вместе с ней.

Все словно с ума посходили. Томас вопил, Камала что-то бурчала себе под нос, Радж и Санджи обнялись, потом бросились тискать девушек, а Чако растерянно моргал с видом человека, который заснул в одной стране, а проснулся в другой.

– Иди сюда, пройдоха! – закричал Томас, Димпл подошла к нему, наклонилась, и он ее обнял.

– Подумать только! – принялась распекать остальных Санджи. – Вы тут все ходите и переживаете, найдет ли Димпл себе того, кто придется вам по душе, а девочка взяла да и выбрала не кого-нибудь, а самого Саджива Роя!

– Ты выходишь замуж? – наконец опомнился Чако.

– О Димпл, да он сейчас расплачется! – воскликнул Томас, подталкивая девушку к отцу. – Посмотри, что ты натворила с бедным папочкой!

– Надо ехать в Мумбай, покупать приличную лехенгу и украшения! – завопила Бала. – Как минимум три наряда!

– Нет, мам, погоди, мы не…

– А в какое время года? Зимой? Летом? Это важно, а то как же мы выберем правильный наряд! Эй, кто-нибудь, позвоните Роям!

– Нет!!! Саджив должен сам сказать! Послушайте, мы не…

– Они наверняка захотят устроить помолвку в Вайоминге, правда? Ну и хорошо, я согласна, да, Чако? Помолвка у жениха, свадьба у невесты!

– Нет!!! – заорала Димпл. – Прекратите!

– Свадьба будет в Сиэтле? – нахмурилась Бала.

– Да не будет никакой свадьбы! Мы просто распишемся, и все! – объяснила Димпл, и Бала часто заморгала в полной растерянности. – Мы уже все спланировали. Поедем в мэрию Сиэтла через три недели, вдвоем. Никаких церемоний и так далее, ну вы понимаете.

Среди родственников воцарилась мертвая тишина. Они ничего не понимали. Особенно Бала. Ее взгляд лихорадочно заметался по комнате, она явно думала, что это все шутка.

– Вы даже нас не пригласите?! – с застывшим от разочарования лицом воскликнула Санджи.

– Мы уже все спланировали, – повторила Димпл, беспомощно глядя на Амину. – Да и вообще, что в этом такого? Так часто делают!

– Кто? – требовательно спросила Санджи. – Американцы? Сироты?

– Это гораздо проще. И дешевле! Дешевле, пап, сэкономим! Не притворяйся, что ты не рад!

– Свадьбы не будет? – грустно спросил Чако. – И танца отца с невестой не будет? – совсем опечалился он.

– Ты хочешь, чтобы был танец отца с невестой?!

– Конечно хочет! – фыркнул Томас. – Да что с тобой такое?!

– Она с ума сошла, – погрозила ей пальцем Санджи. – С катушек слетела! Ладно, домой не приезжает, деловая барышня с деловыми ухватками, но свадьба без родственников?! Да это же хуже, чем зоопарк без животных!

Димпл умоляюще посмотрела на Амину, и тут комнату наполнили рыдания Балы, тихие и всепроникающие, словно влажный воздух.

– Ну, может быть, устроить самую простую церемонию в мэрии и скромный-скромный прием, гостей на сто, не больше? – покачивая головой, предложил Радж, как будто этот вариант практически не отличался от того, что хотела Димпл.

– Нет, – вздохнула Димпл. – Слишком долго планировать. Мы просто хотим пожениться и…

– Я могу все подготовить! – вскричала Бала, хватаясь за ее слова, как за спасательный круг. – Все мелочи, хорошо? Цветы, платья, список гостей, меню, торт. Тебе ничего не нужно будет делать!

– Нет, это не… Послушай, мам, это очень мило с твоей стороны, но я не хочу.

– Но платье-то! – жалобно простонала Бала. – Тебе ведь нужно красивое платье? Нам даже ехать не придется, попрошу сестру заказать самую простую ниимзари-лехенгу, ее привезут уже через шесть недель и…

– НЕТ! Это не обсуждается, ладно? Я не собираюсь ждать шесть чертовых недель, а потом приглашать сто человек народу, которые все полезут ко мне обниматься! И уж точно не надену какую-то ниимзари-набазари-меренгу-лехенгу, эти жуткие тряпки с открытым животом!

– Ты беременна! – с прищуром посмотрев на нее, заявила Санджи.

– О господи! – наконец вмешалась в разговор Амина. – Ребята, ну что вы так переполошились? Это же Димпл! Что вас удивляет? Тем более она в любом случае выходит замуж за Саджива, отличная новость, правда?

– Да, я беременна, – вдруг произнесла Димпл.

– Ха-ха! – крикнула Камала и посмотрела на Чако, бледное лицо которого разом посерело. – Ха-ха-ха! Вот видите!

– Видите – что? – огрызнулась Димпл.

– Ого! – протянула Санджи, глядя в пол, она явно не ожидала, что попадет точно в цель. – Вот, значит, как, – добавила она, уперев руки в боки, словно собираясь покружиться. – Теперь все ясно.

– Ты беременна?! – не поверила своим ушам Амина.

– Прости, – виновато посмотрела на нее Димпл. – Я хотела сначала рассказать тебе. Надо было так и сделать. Я пыталась, когда мы утром сидели на веранде, но не смогла.

– А Рой в курсе? – поинтересовалась Камала.

– Мам!

– А что?! Я просто спросила!

– О господи! – простонала Бала, хватаясь за браслеты, как будто кто-то собирался отнять их у нее. – Какой скандал! Что будет с нашей репутацией?!

– Да ладно, – закатила глаза Димпл. – Ты вообще знаешь, что значит скандал? Я влюблена, у меня будет ребенок, мы скоро поженимся! Что тут такого?!

– Но когда ребенок родится, все узнают! Что семья Рой подумает о нас?! Боже, боже!

– Какая разница, что они подумают! – огрызнулся Чако, который наконец пришел в себя. – Главное, что мы подумаем! Ну и семейка! Я с этим мальчишкой поговорю! Я поставлю его на место!

– Пап, перестань! На дворе не пятидесятые!!!

Но для Чако на дворе были именно пятидесятые! Причем не американские, а индийские, по меркам которых беременная незамужняя дочь в тридцатилетнем возрасте была чем-то невероятным, вроде единорога! Чако изменился в лице от одной мысли о таком позоре.