Трава вокруг магов почернела, обратилась в пепел и была унесена вихрем.

Внизу раздался рев и отчаянные крики. Один из солдат качнулся вперед. Светящаяся волна сорвала с него доспехи, одежду, содрала волосы и кожу и, выбросив фонтан крови, поглотила плоть. Горемыка не успел даже упасть, как его кости уже исчезли, и перед пенящейся стеной на обожженной земле остался лишь одинокий ботинок. Вверх взметнулось что-то кроваво-красное.

Рядом зашипело.

Сэрен рухнула, сопротивляясь мощной струе холодного воздуха, и вцепилась пальцами в камни. Остальные в ужасе последовали ее примеру. Истошно закричал еще один солдат.

Внезапно рев прекратился, точно в горле перехватило дыхание, и волна широким занавесом поднялась вверх, обнажая холм, перевал и скругленные древние вершины бледных гор.

Снежные шапки и ледяные склоны на мгновение окрасились в болезненный желто-зеленый цвет, точно их разбудил неожиданный закат.

Волна света осела где-то за хребтом, и горы вновь превратились в черные силуэты.

Краем глаза Сэрен увидела, как Некал Бара упала на колени.

Внезапная вспышка, точно штормовая волна, разбилась о скалы. Ночное небо прорезали огромные огненные щупальца.

Вниз по черным склонам стремительно бежала серая рябь.

Сэрен вдруг поняла.

– Ложись!!!

Рябь достигла основания холма. Несколько чахлых деревьев одновременно вырвало с корнем, точно невидимой гигантской рукой.

Оглушительный рев перешел в странную тишину.

В темноту, танцуя, улетала черепица с далекого здания, его северная стена наклонялась и падала, увлекая за собой остальные. Сэрен в оцепенении поднялась на четвереньки.

Рядом стояла Некал Бара. Ее волос и одежды бушующий вокруг ураганный ветер не касался.

Сквозь странный плотный воздух капал грязный дождь. Терпко пахло колотым камнем и горелым деревом.

Ветер стих, дождь усилился. Мир снова окутала тьма, и если по ту сторону хребта еще горело пламя, отсюда его заметно не было.

Шатаясь, подошел Бурук Бледный с заляпанным грязью лицом.

– Он не поставил защиту, аквитор! Как я и говорил – не хватило времени!

– Странник меня возьми! Вот это силища! – выкрикнул один из солдат.

Понятно, почему Летер никогда не проигрывает. Даже волшебники Оникс из Синецветья были сломлены магами седы. Первосвященники, шаманы, Ведьмы и самозваные чародеи – ни один не смог устоять против такого могущества.

Сэрен мутило. Она чувствовала слабость и опустошенность.

Это не война. А что?.. Странник нас спаси, у меня нет ответа, нет слов, чтобы описать эту бойню. Бессмысленно, кощунственно. Мы забыли о чести. Забыли само слово. Неважно, виновен или нет, – ты обречен уже самим фактом существования. Против воли люди превращаются в символы, схематичные образы, вместилище всех бед и страданий. Мы наполняем плоть врага разрушительными болезнями, делаем его дыхание смертоносным. А то, что больно, подлежит уничтожению, чтобы не допустить распространения заразы…

– Вряд ли они успели что-то почувствовать, – безжизненно произнес Бурук.

Верно. Страдать нам.

Они не сопротивлялись. Ханнан Мосаг, Рулад, раб Унинаас и Пернатая Ведьма. Халл Беддикт. Имена быстро пронеслись в голове, и Сэрен с дрожью увидела лицо Трулла Сэнгара. Нет, при чем тут он? Я ведь думала о Халле. Нет…

– Но они умерли.

– Все до единого, – подтвердил Бурук. – Надо выпить.

Он потянул ее за руку.

Она не двинулась с места.

– Идти некуда.

– Таверна под гостиницей цела, она и осаду выдержит. Там сейчас пьют солдаты за погибших товарищей. Бедняги. Я имею в виду покойных. Пошли, Сэрен. Я намерен кутить.

Она оглянулась. Маги исчезли.

– Дождь, аквитор. Идем.

Он плотнее сжал ее руку, и она позволила себя увести.

– Что случилось?

– Ты в шоке, аквитор. Неудивительно. Вот, выпей чаю. Капитанский. Солнышко светит – давненько его не было видно.

Стремительное течение несло баржу. Невысокое солнце отливало бледной медью, над водной рябью дул теплый ветерок.

Она взяла кружку.

– К закату будем на месте, скоро покажется береговая линия. Или, по крайней мере, дым.

– Дым… – повторила она. – Да, дыму будет.

– Есть и хорошая сторона. Скоро ты от меня избавишься.

– Если война отменяется, то нет.

– Я в любом случае намерен освободить тебя от дальнейших обязанностей.

Сэрен взглянула на него, силясь собраться с мыслями. В памяти всплыла прошлая ночь. Таверна. Горланящие солдаты. На следующий день, то есть сегодня, пойдут разведчики. Она припоминала детали, царившее там странное возбуждение, жуткое, как огонь масляных ламп.

– Почему?

– Ты больше мне не нужна.

– Эдур попросят мира, хлопот у тебя будет по горло. – Она отхлебнула чай.

Он медленно и как-то обреченно кивнул.

– Я и забыла. Ты ведь собираешься сделаться ненужным…

– Именно. Достаточно мне шпионить.

– Оно и к лучшему, Бурук.

– Несомненно.

– Останешься в Трейте?

– О да. В конце концов, это мой дом, и я решил больше никогда его не покидать.

Сэрен пила. Мята и еще что-то приторное, от чего язык и мысли ворочались все медленнее.

– Ты отравил чай, – невнятно произнесла она.

– Что поделаешь, Сэрен Педак, пришлось. Начал еще вчера. Никак нельзя, чтобы ты сейчас ясно мыслила. Ты снова уснешь. Вечером тебя разбудит портовый рабочий – я об этом позабочусь. Все будет хорошо.

– Опять предательство?.. – Она проваливалась в сон.

– Последнее, дорогая. Если сможешь, запомни вот что: мне не нужна была твоя помощь.

– Помощь…

– Хотя… – донесся издалека его голос, – ты всегда владела моим сердцем.

Сэрен разлепила глаза. Голова раскалывается. Ночь. Она лежит под плащом, накрытая по самый подбородок, и ее медленно покачивает. Судя по слабому поскрипыванию, она на барже, которая пришвартована к каменному пирсу.

Застонав, аквитор села.

Послышался какой-то шорох, у носа возникла высокая кружка.

– Выпей, детка.

Голос был незнакомым. Она оттолкнула руку.

– Нет-нет, пей! Эль, чистый холодный эль. Голова пройдет. Он сказал, тебе будет лихо. Мне, когда переберу, всегда помогает.

– Я не пила…