– Боюсь, это невозможно.

– Почему?

Тегол повел рукой.

– Ты только погляди, какой бардак! К тому же Бугг храпит. И речь идет не о чуть слышном мурлыканье. Представь, что ты прикован цепью в пещере, о стены которой с шумом разбиваются волны. Громче, громче…

– Лучше всего, думаю, три брата-телохранителя, которые сменяют друг друга. Таким образом, кто-то всегда будет с тобой, даже когда ты спишь на крыше.

– Если они не храпят…

– Они не будут спать, Тегол! Они будут тебя охранять!

– Не кипятись, я же согласился. Может, все-таки супу? А то до завтрака далеко…

Брис бросил взгляд на кастрюлю.

– С вином?

– Причем отменным.

– Хорошо, буквально капельку.

Тегол и Бугг довольно улыбнулись.

От сверкающих скал шли волны тепла, солнце беспощадно палило узкую тропу. Тени попрятались в расщелинах, скукожившись в ожидании сумерек, точно летучие мыши. Сэрен Педак остановилась подождать Бурука. Опустила наземь поклажу, потянула пропитанную потом стеганую подкладку под доспехами. Материал отлепился от спины. На Сэрен не было и половины обычного обмундирования, остальное убрано в узел, но даже и это малое после утомительного восхождения к перевалу немилосердно сковывало движения.

Из-за гребня в двадцати шагах за спиной не доносилось ни звука. Она уже решила проверить, как там ее подопечный, когда слух уловил неясную брань. Бурук из последних сил карабкался по склону.

Бедолага.

Всю дорогу их преследовали призраки. От этих созданий даже воздух казался неспокойным, точно заряженным. Спать было невозможно – мешал постоянный то ли шепот, то ли шелест. Тени, улавливаемые краем глаза, накалили и вымотали нервы до предела.

Секунду Сэрен сердито смотрела на полуденное солнце, затем отерла со лба пот и песок и пошла по тропе. Через какую-то тысячу шагов – граница. День на то, чтобы спуститься к реке. Без обоза они наймут лодку и доберутся в Трейт. Еще день.

А дальше? Что с нашим договором? Смысла в нем больше нет. Скорее всего, ее отпустят, по крайней мере на время войны. Значит, можно вернуться в Летерас. Однако Бурук Бледный об этом не заговаривал. Собственно, с тех пор, как они покинули деревню хиротов, он все больше молчал.

Сэрен обернулась. Бурук выбрался на плоский участок тропы. Весь в пыли и поту, лицо и шея пунцовые.

– Передохнём здесь.

Он закашлялся и сердито фыркнул:

– Зачем?

– Нам нужен отдых.

– Тебе – нет. А за других не говори! Я в порядке, аквитор. Веди меня к реке.

В ее поклаже были их вещи и запас еды. Торговец нес только палку, которую Сэрен выстругала из молодого деревца. Добротная некогда одежда превратилась в лохмотья, чулки были изорваны об острые камни. Он сгорбленно стоял перед ней, опираясь на посох и тяжело дыша.

– Я намерена отдохнуть, – повторила она после небольшой паузы, – а ты как знаешь.

– Терпеть не могу, когда на меня пялятся! – неожиданно выкрикнул Бурук. – Смотрят и смотрят! Проклятая тень! Сыт по горло! – С этими словами он проковылял мимо.

Сэрен вскинула узел на плечо. В одном она была с Буруком полностью согласна: чем скорее закончится это путешествие, тем лучше.

Через десяток шагов она его догнала, потом оставила позади.

Когда Сэрен добралась до просеки, где проходила установленная сто лет назад граница, Бурука Бледного снова не было слышно. Она остановилась, сбросила ношу и приблизилась к отвесной гладкой стене, вспоминая, когда в последний раз касалась этой странной и на удивление приятной черной поверхности.

Есть загадки, которые остаются непознанными, а другие постепенно проясняются – благодаря злой судьбе или коварному плану – и раскрывают омерзительные секреты.

Она коснулась руками теплого блестящего камня и ощутила, как тело наполняют силы. Перед взором бежал нескончаемый поток фигур, не обращавших на нее никакого внимания. Все лучше, чем вечно подглядывающие тени. Сэрен прижалась лбом к стене, закрыла глаза.

Шепот. Язык, похожий на тисте эдур. Она прислушалась…

– …и того, кто во главе, нельзя одолеть. Он непобедим.

– Он питается нашей яростью, нашей мукой.

– Из трех вернется один. Наше спасение…

– Глупости. Каждая смерть приводит к новому всплеску власти, победа невозможна.

– Нет нам места… Мы только служим. Только истекаем ужасом, точно кровью, и начинается уничтожение…

– Наше в том числе.

– Да, наше в том числе.

– Как ты думаешь, она вернется? Как вы думаете? Я уверен. Вернется со своим сияющим мечом. Она – как восходящее солнце, а солнце всегда восходит, и мы бросаемся врассыпную от его режущего смертоносного света…

– Уничтожение – это хорошо. Превратимся в безжизненные осколки, все кончится…

– Здесь кто-то есть.

– Кто?

– Смертная. Две хозяйки одной Обители. Одна из них здесь и подслушивает.

– Похитим ее ум!

– Хватай ее душу!

– Выпусти нас!

Сэрен отшатнулась от черной стены, зажала уши руками и, тряся головой, неверными шагами двинулась прочь.

– Довольно! – простонала она. – Пожалуйста! Перестаньте!

Голоса и крики стали дальше, глуше.

– Хозяйка? – прошептала она. Ничья я не хозяйка. Просто еще одна любительница одиночества. Поневоле… Никаких голосов, никаких определенных целей… или жаркого огня.

Только пепел, как у Халла. Жалкие остатки былых надежд. Но, в отличие от мужчины, которого, как ей раньше казалось, она любила, Сэрен не преклонила во имя определенности колени перед очередным идолом. Она больше не желает господ, равно как и бремени дружбы.

– Что с тобой? – раздался позади надтреснутый голос.