готовить физическое устранение Сталина и его соратников, являются не чем иным, как результатом работы сказочников из руководящих кадров сталинского НКВД. К подготовке террористов, по показаниям Вагаршака Арутюновича Тер-Ваганяна, Мрачковский якобы привлек Переверзева, Охотникова и Дрейцера. Тут следует заметить, что двое из трех указанных лиц (начальник Смоленских пехотных курсов Ефим Александрович Дрейцер, слушатель Военной академии РККА им. М.В. Фрунзе Яков Осипович Охотников) были вычищены из Красной армии в 1927 году[1489].

В РККА троцкистами действительно были Виталий Маркович Примаков и Витовт Казимирович Путна, связанные с Мрачковским[1490]. В любом случае оппозиционные группы имели тенденцию к сближению. От зиновьевцев в создании троцкистско-зиновьевских групп в армии участвовал Евдокимов. Григорий Еремеевич показал 14 августа 1936 г.: «… военную поддержку мы прежде всего искали в лице активных участников троцкистско-зиновьевской организации периода [19] 26—[19] 28 гг. Настроения Примакова и Путны, резко враждебные по отношению к ЦК и политике партии, облегчили нам установление с ними непосредственного контакта, а затем и создание при их руководящем участии организации в Красной армии»[1491]. Как бы там ни было, это – серьезное свидетельство, пусть и фрагментарной, но все же вполне реальной подпольной работы в РККА не только сторонников Троцкого, но и бывших деятелей Новой оппозиции.

В самом конце 1932 г. ОГПУ вышло и на троцкистскую группу, возглавляемую Иваном Никитичем Смирновым. По делу так называемой «контрреволюционной троцкистской группы Смирнова И.Н., Тер-Ваганяна В.А., Преображенского Е.А. и других» в начале 1933 г. арестовали 89 человек, 71 члена партии и трех кандидатов в члены ВКП(б). 1 января 1933 г. был осужден сам Иван Никитич Смирнов[1492].

4 декабря 1932 г. Г.Е. Зиновьев отправился в Минусинск. За день до этого он направил очередное послание в ЦК ВКП(б): «Никогда не допущу я больше, чтобы на меня могли “возлагать надежды” группы и лица, в какой бы то ни было мере противопоставляющие себя генеральной линии партии и ее руководству, а тем более – прямые враги партии. Я сделаю абсолютно все шаги, которые покажут всем и каждому, что я для себя вопрос раз навсегда решил, что я честно и до конца подчинился партии… Я прошу Вас, товарищи, вернуть меня в партию и дать работу в общих рядах»[1493].

К концу 1932 г., по более позднему признанию Зиновьева, «стало очевидным», что «генеральная линия побеждает»[1494]. Естественно, переговоры различных партийных группировок стали менее оживленными.

Как утверждал Н.И. Бухарин на очной ставке с Е.Ф. Куликовым 7 декабря 1936 г., в последний раз он «видел Угланова летом 1932 года» и позднее он «ни единого человека из углановской группы и своей бывшей группы … после этого ни разу не видел»[1495]. Чуть ранее, в своем послании Политбюро ЦК ВКП(б) и прокурору СССР А.Я. Вышинскому от 27 августа 1936 г., Н.И. Бухарин написал, что он, «…вероятно, с [19] 33 г. оборвал всякие личные отношения со своими бывшими единомышленниками, М.П. Томским и А.И. Рыковым»[1496]. «Как ни тяжела подобного рода самоизоляция, – пояснил Бухарин, – но я считал, что политически это необходимо, что нужно отбить по возможности даже внешние поводы для болтовни о “группе”. Что это не голословное утверждение, а реальный факт, можно очень просто проверить опросом шоферов, анализом их путевок, опросом часовых, агентуры НКВД, прислуги и т. п.»[1497]. Если Бухарин прекратил общение с ближайшими товарищами по руководству Правой оппозицией, то что уж там говорить о контактах с зиновьевцами!

Вместе с тем переговоры бывших зиновьевцев не с бывшими Правыми, но с деятелями других партийных группировок продолжались. Весьма характерно, что зиновьевца Н.А. Каннера исключили в 1933 г. из ВКП(б) «…за принадлежность к контрреволюционной организации, возглавляемой Слепковым – Марецким»[1498]. Информация об «организации, возглавляемой» Александром Николаевичем Слепковым и Дмитрием Петровичем Марецким, содержится в записке Г.Г. Ягоды И.В. Сталину от 3 февраля 1933 г.: «1. В Москве под руководством Слепкова существует к[онт]р[революционная] организация Правых, имеющая разветвленную периферию (в Ленинграде во главе с Марецким, в Самаре во главе с Петровским, в Саратове во главе с Зайцевым и Левиной, в Казани во главе со Слепковым В. и Медведевым, в Свердловске во главе с Кармалитовым и Кротовым, в Воронеже во главе с Сапожниковым, в Новосибирске во главе с Кузьминым и Юдалевичем). Организация существует с 1928 г., причем организационно руководящая роль в ней все время принадлежит Слепкову А. 2. В начале сентября 1932 г. в Москве на квартире Астрова и Марецкого состоялась конференция к[онтр]р[еволюционной] организации, в которой приняли участие Слепков А., Марецкий, Александров, Петровский, Айхенвальд, Астров, Кузьмин, Астрова, Левина Тэя, Гасперская, Петровская Софья и Идельсон. Конференция обсуждала экономическое положение СССР, вопросы Коминтерна и наметила перспективы дальнейшей работы. Был заслушан доклад Александрова об итогах выполнения народно-хозяйственного плана на 1932 г. и информация Идельсона о Пленуме ИККИ. После обмена мнениями конференция приняла сформулированные Слепковым решения об активизации работы по пропаганде своих (к[онтр]р[еволюционных] правых) взглядов и вербовки сторонников. За время своего существования организация провела помимо летней (1932 г.) конференции два совещания. 3. Члены организации использовали свои служебные возможности (в советских учреждениях и на педагогической работе) для систематического извращения линии партии и протаскивания к[онтр]р[еволюционных] правых установок. Оставаясь в ВКП(б) на своих старых к[онтр]р[революционных] правых позициях, члены организации широко проводили тактику двурушничества. 4. Руководящее отношение к указанной организации имел Угланов, связанный со Слепковым и другими Правыми. Летом 1932 г. Угланов поручил Слепкову написать платформу Правых. 15 февраля 1933 г. были арестованы все вышеперечисленные лица, кроме Левиной, находящейся в розыске. Кроме того, в Москве арестованы члены организации Арефьев, Радин, Чернухин, Цейтлин и Лобова. Большинство арестованных, в т. ч. Угланов, Слепков, Марецкий, Петровский, Астров, Александров, Кузьмин и другие, сознались в принадлежности к к[онтр]р[еволюционной] организации Правых и дали первые показания»[1499].

8 мая 1933 г. Зиновьев направил в ЦК и ЦКК ВКП(б) пространное заявление с очередным покаянием[1500]. Григорий Евсеевич дал «слово революционера», что он станет «одним из самых преданных [генеральной] линии членов партии» и сделает «все, чтобы хотя бы отчасти загладить свою вину перед партией и ее ЦК»[1501]. 25 мая в «Правде» вышла статья Каменева, в которой Лев Борисович написал, что сопротивление сталинской политике «исходило из тех же предпосылок, которые заставляли членов партии в октябре 1917 г. выступить противниками политики Ленина»[1502]. Каменев заявил о разрыве со старыми друзьями и закончил статью призывом отбросить всякое сопротивление, мешающее делу строительства социализма[1503]. В мае 1933 г. в Центральном органе ВКП(б) было напечатано и заявление Зиновьева[1504]. Во второй раз Зиновьеву было даровано «высочайшее» «прощение». 26 мая Григорий Евсеевич написал «тов. И.В. Сталину»:

«Дорогой товарищ!

Горячо благодарю ЦК и Вас лично, т. Сталин, за то, что мое заявление напечатано в “Правде” и мне дана возможность приехать в Москву. Теперь позволяю себе просить Вас помочь мне до конца и дать возможность повидать Вас хотя бы только на ¼ часа. Очень, очень прошу Вас удовлетворить эту мою просьбу и надеюсь, что Вы не откажете мне в ней.

Буду ждать Вашего ответа с нетерпением.

С коммун[истическим] приветом,

Г. Зиновьев»[1505].

После возвращения из ссылки Каменев организовал Институт мировой литературы при СНК СССР и стал