Пора было перебираться в заранее подготовленное их агентом Бассамом место. Возникла проблема с ранеными – они еще больше бросались в глаза, чем любые лошади. Напрашивалось прагматичное решение – прикончить самых тяжелых и спрятать тела вместе с телами Сиди и его телохранителей. Имела значение судьба лишь двоих человек – тех, чьи жизни Гарун не хотел терять впустую. И так уже слишком многие бессмысленно погибли в этой жестокой войне.

– Шадек, мы притворимся прокаженными. Замотаемся в лохмотья и пойдем группами по двое-трое. Все будут убираться с нашего пути и вряд ли станут присматриваться.

– Отличная мысль, повелитель.

Гарун пошел вместе с человеком по имени Хасан, получившим удар саблей в бедро.

– Нечистые! – завывал он. – Прокаженные! – Он наклонился к спутнику и негромко заметил: – А мне это начинает нравиться.

Взволнованные толпы разбегались, осыпая их проклятиями. Некоторые бормотали, что Ученик покровительствует чересчур многим и прокаженным не следует осквернять город Всевышнего. Какой-то чересчур смелый мальчишка швырнул в них комом земли. Гарун потряс узловатой палкой и неразборчиво завыл. Мальчишка поспешно сбежал.

– Неплохая забава, – рассмеялся Гарун.

– Ты когда-нибудь был знаком с прокаженным, повелитель?

– Нет, а что?

– Для них в том нет ничего забавного. Они гниют, воняют, у них отваливаются куски плоти, но они ничего не чувствуют. Любая невнимательность может стоить им смертельной раны. Такое случилось с моей сестрой.

– Ох… прости, Хасан.

Что он еще мог сказать?

Бассам, давний агент роялистов, приготовил им укрытие в погребе своего дома. То была хоть какая-то перемена в жизни бедного лавочника – он начал копать в день их прибытия, даже не пытаясь скрыть работу и хвастаясь, что у него будет лучший погреб в городе. Стены погреба он выложил обожженным на солнце кирпичом, а затем возвел поперечную стену, скрывавшую небольшую часть подвала. Как только выжившие заговорщики оказались там, он заделал кирпичами дыру, через которую они вошли.

– Я сделал запас воды и еды на месяц, повелитель. Никаких деликатесов, но продержаться сможете. Полагаю, больше всего вас будет беспокоить запах – людям наверняка станет интересно, не выливаю ли я чересчур много ночных горшков. Свежий воздух будет поступать через ту деревянную решетку. Сквозь нее видна улица, но постарайтесь, чтобы никто вас не заметил.

Бассам оставил незакрепленным один кирпич, который можно было вынуть, чтобы пообщаться, но в следующий раз он появился лишь через четыре дня.

– Они обыскали дом, – объявил он. – Как и все остальные дома. Эль-Мюрид издал указ, что никто не может войти в Аль-Ремиш или покинуть его, пока вас не схватят. Моваффак Хали вчера умер, но вашей заслуги в том нет – гангрена. На него напали солдаты Гильдии, когда он возвращался домой. Тот же отряд, который прикончил Карима и Бича Господнего несколько лет назад.

– Проклятый Браги, – пробормотал Гарун. – Кто разрешал ему покидать лагерь?

– Прошу прощения, повелитель, – заметил Белул. – Думаешь, ты можешь приказывать солдатам Гильдии? Учти, что у них на это свой взгляд.

– Я все понимаю, Белул. Но мне это не нравится.

– Есть еще кое-что, повелитель, – сказал Бассам. – Эль-Мюрид отменил запрет на шагунство и признался, что пытался завербовать шагунов с тех пор, как его Господь посетил Храмы. Сегодня через Аль-Ремиш прошло первое подразделение войска эль-Надима. Он послал туда всех, кто у него был. К счастью для нас.

– Принеси вина, – пробормотал эль-Сенусси. – Отпразднуем смерть Хали и помянем всех остальных.

– Вино запрещено, – возразил Бассам. – Я в точности следую законам Ученика.

– У тебя вообще нет чувства юмора?

– Возможно, тебе придется здесь на какое-то время остаться, повелитель, – продолжал Бассам, не обращая внимания на Шадека. – Эль-Мюрид дьявольски разозлен. Непобедимые бродят вокруг днем и ночью. Ты и ста футов не пройдешь без того, чтобы тебе не задали вопросов.

Во второй раз Бассам нанес им визит еще через три дня. Непобедимые обнаружили тело Сиди.

– Ученик зол, как никогда. Он обезумел от горя и ярости, повелитель. Кто-то шепнул нужные слова в нужные уши. Известие о планах мальчишки дошло до него в тот же день, когда были найдены трупы, и теперь он готов разнести весь город в поисках заговорщиков. Они уже поймали нескольких, пытавшихся сбежать, и Непобедимые выбивают из них показания. Ученик считает, будто они укрывают вас.

– Желаю им удачи. Надеюсь, он их всех повесит! – зловеще рассмеялся Гарун.

– Какое-то время меня не будет, если только не появятся важные новости. Лавку ни на секунду не оставить без присмотра – половина добропорядочных граждан превратилась в воров.

Прошло девять дней. Жизнь в погребе начинала утомлять, нервы у всех были на пределе. Ничто не предвещало облегчения. Гарун собрал и сложил в углу оружие, которое по очереди охраняли они с Белулом.

Бассам появился посреди ночи:

– Безопаснее не становится, повелитель, – даже хуже. Начался настоящий террор. Непобедимые превратились в стаю бешеных псов, с каждым днем совершая все больше бессмысленных убийств. Не знаю, как долго это продлится. Люди голодают, наверняка вспыхнут бунты. И возможно, мои дни тоже сочтены. Если схватят кого-то из моих людей и он заговорит…

– В таком случае нам лучше уйти сейчас же.

– Вы и помолиться не успеете, вас зарежут еще до того, как моя лавка скроется с ваших глаз. Даже за прогулку по улице посреди бела дня можно поплатиться жизнью, повелитель. Сидите тихо и надейтесь, что все пойдет своим чередом. Или что народ взбунтуется раньше, прежде чем они до нас доберутся. Может, им даже самим в конце концов надоест.

– А если схватят тебя?

– Продержусь, сколько смогу.

– А мы так и будем тут торчать, ничего не зная, – проворчал эль-Сенусси. – Словно пойманные на гнезде сонные птички.

– Этот вопрос мы решим. Прямо сейчас.

Меньше чем через час Бассам соорудил колокольчик, который должен был зазвонить при рывке за спрятанные в лавке веревки. Для его установки потребовалось проделать небольшую дыру в новом дорогом деревянном полу. И все время, пока Бассам ее сверлил, он сокрушался на тему, какой вандализм приходится совершать.

– Звонить буду только в том случае, если меня схватят, – сказал Бассам. – Не уверен, что смогу даже тогда, – главное, чтобы звон вас не выдал. Если зазвоню – дальше делайте что хотите. Не знаю, сколько я смогу продержаться. Мне еще не приходилось всерьез подвергаться таким испытаниям на смелость.

– Естественно, приходилось, Бассам. Ни один трус не стал бы все это время прятаться в тени Ученика.

– И последнее, повелитель. Эль-Надим разбил лагерь за городом. Его солдаты – последнее подразделение восточного войска. Для врагов Ученика на Западе весна будет тяжкой.