Насмешник ничего не видел, не мог пошевелиться, едва мог что-то слышать. Он не мог даже проклясть судьбу, приведшую его к столь невероятному провалу.

– Хватит, Фейгер! – крикнул эль-Надим. – Объясни, что все это значит!

– Он не настоящий, – произнес бывший хозяин Насмешника Саджак, полуслепой астролог генерала. – Это все обман.

«Не может быть, – подумал Насмешник. – Старик не мог пережить падение. И тем не менее он остался жив. Но почему с ним не покончило само время?»

Насмешнику следовало бы сообразить, что такое крайняя нужда, – в каком-то смысле он и сам был ее созданием. После того как Саджак выполз из реки Роэ, побитый и потрепанный, не в силах более заставить кого-то о нем заботиться, ему пришлось как-то приспосабливаться, чтобы выжить. Нужда порой обладала удивительным омолаживающим и восстанавливающим действием.

– Объясни, – настаивал эль-Надим.

Насмешник не мог ни пошевелиться, ни пискнуть, но бессилие и боль не помешали понять, что Саджак его не выдаст. Иначе он выдал бы сам себя.

– Гм… – пробормотал Саджак. – Он раньше был моим помощником. И пытался меня убить.

– Это лишь часть правды, господин, – прохрипел Насмешник, приходя в себя. – Когда-то давно я странствовал с ним. Если честно, скорее, как раб.

Слова его стали началом состязания в остроумии и полуправде. Учитель и ученик изобретательно уклонялись от любой возможности выдать себя. И Насмешник постепенно одерживал в этом споре верх.

Он знал закон Эль-Мюрида, защищавший детей, и продолжал описывать все те унижения, которые пережил в руках Саджака. Старик мог отвечать на его обвинения лишь ложью, и эль-Надим это почувствовал.

– Хватит! – рявкнул генерал, впервые как подобает командиру. – Вы оба что-то скрываете. И никто из вас не говорит всей правды. Фейгер, я не намерен без нужды злить Ариститорна.

Насмешник облегченно вздохнул и улыбнулся – этот раунд он выиграл.

– Благодарю за доверие, господин. С радостью отплачу услугой за услугу.

Эль-Надим позвал слугу, который проводил Насмешника в самую роскошную комнату из всех, что он когда-либо видел. Оставшись один, он предался размышлениям, пытаясь понять, каким образом удалось выжить Саджаку и как ему самому закончить начатое, не оказавшись в шести футах под землей.

Нужно было действовать быстро, опережая старика на шаг.

Следовало давно послать все это подальше. Он уже выполнил порученные ему задания в Ипопотаме и с Ясмид. Что теперь с ней стало, дьявол ее побери? Наверняка Гарун отправил ее туда, откуда не возвращаются… Насмешник представил себе человеческие кости, разбросанные среди деревьев где-то у вершин Капенрунга.

На следующее утро его вызвал к себе эль-Надим.

– Мне нужно пророчество, – сказал ему генерал.

Насмешник озадаченно взглянул на него:

– Пророчество, господин? Какого рода? У меня мало опыта в некромантии, чтении по потрохам и тому подобном. Лучше всего я разбираюсь в звездах, Таро, палочках чин…

– Фейгер уже составил для меня расположение звезд, касающееся моего предприятия на Западе. Мне нужно другое мнение. Даже третье и четвертое, если ты готов использовать разные методы.

– Мне потребуется немало времени, чтобы надлежащим образом посоветоваться со звездами, – ответил Насмешник. – Я предпочитаю не полагаться на слова коллеги. Понимаешь? Так что, может, пока попробуем карты – самый быстрый и легкий способ в данных обстоятельствах?

Достав из-под одежды колоду карт, он протянул их эль-Надиму:

– Дотронься до них, господин. Возьми их и как следует перемешай, обдумывая вопросы.

Эль-Надим взглянул на стражников, бесстрастно выстроившихся вдоль стен зала. Никто не должен был видеть, как попирает закон тот, кто должен всецело его поддерживать.

Стражники уставились в пустоту, как и всегда.

Эль-Надим взял колоду, дотронулся до нее, перетасовал и вернул Насмешнику, который, присев, начал раскладывать карты у ног генерала.

Он выложил пять карт, сердце его бешено колотилось. Он долго медлил, прежде чем выложить шестую. Снова неудача. Он поднял взгляд. Хватит ли ему смелости начать сначала?

Последующие карты оказались еще хуже. Прямо солгать он не мог – эль-Надим, возможно, кое-что знал о картах Таро.

– Что, все так плохо?

– Хорошего мало, господин. Впереди ждут большие опасности. Может, они и преодолимы, но крайне непредсказуемы. Я бы предпочел составить гороскоп – звезды намного точнее.

– Настолько плохо? Ладно. Спрашивай.

Звезды предсказали эль-Надиму не лучшую судьбу, чем карты. Насмешник не сомневался, что столь же безрадостными были и предсказания Саджака. Эль-Надим это чувствовал и рассчитывал, что новое пророчество будет более обнадеживающим.

– И все же… – задумчиво проговорил эль-Надим, когда толстяк сообщил ему результат, – и все же мы выступаем. Завтра. Так приказал сам Эль-Мюрид.

Вид у него был столь печальный и обреченный… Насмешник даже на мгновение пожалел, что озвучил свое предсказание. И среди противников находились хорошие люди, а эль-Надим был лучшим среди его сегодняшних врагов. От него исходило ощущение неподдельной человеческой теплоты и заботы. Именно его человечность, а не военный гений объединила Средний Восток в подобие старой империи. Он искренне верил в закон Эль-Мюрида и обладал достаточной волей и могуществом, чтобы воплотить его в жизнь.

Зараза национализма пока не коснулась Востока. Созданный эль-Надимом образ империи находил здесь признание, давно забытое на разделенном Западе.

Насмешник это понимал, как, возможно, и сам эль-Надим. Но Аль-Ремиш – нет. Эль-Мюрид ожидал, что его генерал вторгнется в чужую цивилизацию, состоящую из десятков разнообразных культур и королевств, и повторит успех, которого он добился там, где существовали лишь три значительные культуры.

– Всему конец, – бормотал Насмешник, следуя по пятам за эль-Надимом через западные ворота Троеса.

Генералу предстояло убедиться, что за горами Капенрунг ценность любых уговоров и справедливости крайне невелика. Повелители Запада понимали только один язык и знали одну лишь реальность, символом которой был меч.

С каждым днем толстяк все больше нервничал. Саджак таился в тени, словно смерть, постоянно напоминая, что прошлое может вернуться. На Западе же были Непобедимые, которые могли его помнить и которым терять было меньше, чем старику.

Саджак нанес удар по прошествии убаюкивающей недели.

Насмешник отвел осла с тропы, спрыгнул на землю, подобрал одежду и присел. И пока он пребывал в этой неизящной позе, Темная Госпожа протянула руку и попыталась тронуть его за плечо.

Послышался хруст гравия под чьей-то ногой, и к нему, подобно пустынному призраку, метнулась тень. Толстяк, однако, оказался проворнее. Пригнувшись и перекатившись по земле, он вскочил с клинком в руке.