– Правда? И почему?

Каспар расхохотался.

– Нет, шучу. Лучше этого не делай.

– Тогда расскажи, какие здесь экспаты из Америки.

– Эй, ты же один из них!

– Ну да, но я здесь новенький и большую часть времени на работе провожу. Почти никого не знаю. А вот у тебя глаз наметанный.

– Ну и что ты хочешь узнать?

– Ну, ты про китайцев говорил. А как американцы, по сравнению с ними? Фракции, группировки, политика, в этом роде.

– Особо сказать нечего. Они почти такие же злые, как нигерийцы, но… как это называется? – политизированные, наверное. Найха просто ненавидят МК и американских солдат, но они могут – могут! – договориться с правительством, если придется. А здешние американцы просто упертые.

– В смысле?

– Не идут на компромиссы.

– Какое-то расслоение?

– Поначалу и я так думал, но вся эта штука с Одинокой Звездой против Большой Медведицы – лишь показуха. Они спорят на работе, а потом идут вместе пиво пить. Черт, половина здешних американцев друг друга знают по тайным чатам не первое десятилетие.

– Ты хочешь сказать, что многие здешние американцы были связаны с террористическими организациями?

– Если ты говоришь про Ополчение Пяти Штатов и Армию Северного Склона, нет, большая часть местных американцев в этом не участвовала… но я даже сказать тебе не могу, сколько раз я слышал, как мои друзья-американцы говорили, что познакомились друг с другом двадцать лет назад, обсуждая что-то в сети.

– Значит, местничество – Техас, Аляска, Нью-Мексико – здесь не особо выражено?

– Это не местничество. Они просто…

Каспар пожал плечами.

– …что-то типа клубов.

– И какая у них мотивация?

Каспар изумленно посмотрел на него, удивляясь, что такое надо объяснять.

– Они хотят свободы, конечно же. Как и все мы. Свободы обзавестись семьей без разрешения Комиссии по Народонаселению, свободы начать свое дело, свободы есть говядину без карточек экологического рациона, свободы пить газировку…

Каспар поднял бутыль со своим напитком.

– …свободы иметь оружие, свободы от изъятий активов.

Мэтью понял, что направил разговор в политическое русло слишком уж очевидно, и поспешил сдать назад.

– Расскажи, откуда ты и твоя семья попали сюда, в Аристилл.

– Особо нечего рассказывать. После того как «Трес Амигас» взорвали большую часть инфраструктуры, все средства стали уходить на охрану и слежку. Работы для меня становилось все меньше, и я начал думать, что делать дальше. Никогда не рассказывал тебе, как мой дед через границу перебрался? Рассказывал. В конце ХХ века. Хотел тяжело работать и стать лучше, и отправился туда, где работа была и где свобода была. Судя по всему, я по его стопам пошел.

Каспар умолк и посмотрел на него.

– Такова моя история… А теперь ты мне свою расскажи.

Он пристально глядел на Мэтью.

– Что привело тебя сюда, Мэтт?

– Практически то же самое, поиск работы и… погоди?

Мэтью запнулся.

Каспар ничего не сказал, лишь приподнял бровь.

– Извини, Каспар, ты только что…

– Назвал тебя «Мэтт». Ведь тебя так зовут? Капитан Мэтью Дьюитт, спецназ армии США?

Линда Хейг кивнула и улыбнулась.

– Я полностью понимаю вашу озабоченность и даю вам слово, что «Гамильтон-Сандстрэнд» будет главным подрядчиком по производству скафандров для военных операций.

Седоволосый гендиректор покачал головой.

– Я не уверен, сенатор, что вы поняли, чем я озабочен. Военные операции начнутся очень скоро, и я не могу себе представить, чтобы контракт подразумевал более пары тысяч скафандров. Это ерунда.

Он сделал паузу, глядя на нее, как, возможно, ему казалось, жестко и многозначительно. Линду раздражали его предположения, но сейчас не время это демонстрировать. Она наклонила голову и приподняла брови, изображая открытость и честность.

Помощник Линды, Керри, стояла рядом. Вот ее точно беспокоило, что все это длится слишком долго. Встреча уже продлилась на пять минут дольше, чем планировалось. Линда поймала взгляд Керри и еле заметно, на миллиметр, кивнула. Керри поняла и отошла на шаг. Хорошая девочка.

Чак Сандстрэнд продолжил объяснять, будто ребенку:

– Сенатор, вы не хуже меня знаете, что, учитывая состояние нашей валюты, мы должны будем захватить золотые рудники и разрабатывать их, годами. Меня интересует этот – этот – контракт.

Линда удержалась от того, чтобы скривиться. Она пыталась косить под глупую, в надежде, что Сандстрэнд ее не подловит. Не сработало. Он просит себе слишком большой кусок, который она не готова ему отдать. С другой стороны, ей пригодятся связи и влияние, которые может предоставить Сандстрэнд.

Черт.

Линда постаралась, чтобы ее улыбка была не натянутой, чтобы она выглядела более откровенной и честной.

– О, с этим проблем не должно возникнуть.

Чак пристально поглядел на нее.

– Вы обещаете?

Проклятье.

– Конечно.

И снова широкая улыбка.

– Тогда еще один момент. Когда наши силы…

Стоящая позади Керри прокашлялась.

– Прошу прощения, мистер Сандстрэнд, но у сенатора действительно…

Сандстрэнд поднял палец. Линде не понравилась его заносчивость. Он не имеет права приказывать ее помощнице. Но она не перестала улыбаться.

Сандстрэнд наклонил голову вперед и поглядел на Линду исподлобья.

– Итак, сенатор, один момент. МО поделилось с нами кое-какой информацией. В Аристилле, по всей вероятности, есть две фирмы, изготавливающие скафандры. Одна даже не «фирма», если честно, какая-то хипповая коммуна. Итак, «Эртайт» и «Шилд». Если мы получим весь контракт на скафандры, нам надо быть уверенными, что мы получим эти активы. Это даст нам необходимое для того, чтобы правительство получило то, что будет необходимо ему.

Этот Сандстрэнд уж слишком много хочет. Главный подрядчик? Ладно. Главный подрядчик на годы? Тяжело, но возможно, если на нее надавят, а на нее давят. Но все это, плюс еще активы двух фирм? Нет. И близко нет. Контракт на скафандры должен быть выставлен как тендер, стандартная процедура для МО. Субподрядчики тоже важны. Она рассчитывала получить «Эртайт» и «Шилд» себе и так просто их не отдаст.

Линда покачала головой, грустно улыбаясь.

– Это вы уже жадничаете, Чак. Вы получили место главного подрядчика, и вам следовало бы быть довольным.