* * *

Спустя десять минут они закончили. Закончили грабить трупы, закончили грузить награбленное на мулов, закончили подгонять оружие.

Макс взялся левой передней лапой за алюминиевую пластину, которую он примотал скотчем к передней рукояти винтовки YM-20, а правой потянул за петлю из парашютной стропы, которую приладил к спусковому крючку. Из ствола вырвалась вспышка огня, винтовка дернулась.

– Гм. Не смогу хорошо целиться, но это лучше, чем ничего.

Вынув правую лапу из петли, он прижал винтовку к груди левой, а потом встал на все четыре.

– О’кей, пойдем к стене кратера, проверим, остались ли внизу эмкашники. Еще поищем Джона… ну, по-любому, пошли.

Макс двинулся вперед. Блю и Дункан пошли следом.

Два оставшихся мула, перегруженные, пошли в тридцати метрах позади них.

Блю посмотрел на Макса и Дункана с винтовками, потом обернулся и поглядел на мулов. Надо признать, в отстутствие Джона Макс отлично справляется.

Макс кровожаден, агрессивен и любит приказы раздавать. Но иногда именно это и требуется.

Блю был рад, что Макс взял на себя командование, по крайней мере пока. Это даст ему возможность поразмыслить над другими вещами, пока они идут к стене кратера.

Например, о том, что делать с телами Рекса и Джона. За недолгую историю их расы Псы никогда не организовывали и не проводили похороны. Не то чтобы Псы раньше не умирали – это уже было. Но когда БПИ принялось истреблять их в последние дни существования лаборатории, у них не было возможности что-либо сделать. И не было времени. Выжили те, кто спрятался.

Блю сжал губы. Традиция, если это было можно так назвать, заключалась в том, что после того как сотрудники БПИ давали Псу смертельную дозу пентобарбитала, его тело убирали в красный мешок для биологических отходов и сжигали.

После Бойни не было ничего, даже подобающего траура – он и остальные выжившие были слишком потрясены, когда Команда засунула их в грузовые контейнеры и вывезла из лаборатории на склад, а затем на корабль.

Смерть Рекса была не просто смертью друга – это была первая смерть Пса с тех пор, как они сбежали с Земли.

Он и Макс понимали, что они, как раса, должны осознать: кто они и какова их культура? Примут ли Псы человеческую культуру или создадут собственную? Или это будет некий синтез?

Что это значит – создать собственную культуру? Будут ли у них праздники? Или собственные ритуалы?

Эти вопросы были академическими, когда он и Макс обсуждали их неделю назад, но со смертью Рекса они вдруг стали пугающе конкретными и срочными.

Если они выживут и вернутся в Аристилл, то, что они сделают с Рексом, создаст традицию, которая вполне может прожить не одно столетие.

И Джону тоже требуется погребение. И не со стороны его друзей из числа людей. Погребение Псов. Они обязаны ему – все они. Не только тем, что он спас их расу, будучи ключевым членом Команды, но и тем, что он отдал свою жизнь, чтобы выиграть время и дать Рексу и Дункану возможность перепрограммировать мулов.

Нет, Джон заслуживает большего, чем просто похорон. Он заслуживает литургии, праздника в его честь, чего-то, что будет напоминать о нем – всем им, в те времена, когда Блю и его поколение уже давно уйдут из этого мира – напоминать о том, что без него…

– Я нашел тело Джона! – крикнул Макс.

Хью сидел на диване, слушая и хмурясь.

– Мама, это не может быть настолько важно…

Сенатор Хейг перебила его либо в силу задержки связи из-за конечности скорости света, либо потому что не закончила фразу:

– …проклятые идиоты.

Она помолчала.

– Ладно. Проехали. Это происходит, происходит прямо сейчас. Я попыталась дернуть за ниточки в МО, чтобы к вам направили охранный отряд, но это невозможно. Или они так говорят. В любом случае, вот что я скажу, Хью. Ты меня слышишь?

– Да, мама.

– Ты не высовываешься. Не высовываешься, понял меня? Сидишь в квартире, закрыв двери. Вся эта… журналистика…

Она повертела рукой в воздухе.

– …подождет, пока я с тобой снова на связь не выйду.

Хью кивнул.

– Я понимаю. А что это означает для тебя?

Мимолетное проявление материнских чувств окончилось, и разговор пошел в обычном тоне, как всегда жесткий, как стул в школьной столовой. Политика.

– В этом и вопрос, так? Мне нужны подробности, и мы упорно работаем, чтобы их узнать. Керри обзванивает все контакты.

– Что ты сейчас знаешь?

– Мы знаем распорядок по времени. Флот вторжения уже стартовал – точно не знаю когда. Они высадятся через день. Быть может, два.

Хью сглотнул.

– О’кей. Что еще?

– Мы читаем кучу всякого, но отфильтровать реальное положение вещей от операций прикрытия и теорий заговора очень тяжело. Некоторые источники сообщают, что разведывательный отряд нашел тайную базу на обратной стороне Луны. Ты ничего не слышал о базе на обратной стороне?

Хью покачал головой.

– Есть еще слух о взрыве ядерной бомбы…

– Что? Нет. Точно нет.

– Гм. Хорошо. Похоже, я получила неверную информацию. Неизвестно, переметнулись мои контакты в МО или им самим эту чушь скормили.

Линда помолчала.

– Что ты знаешь насчет «Голдуотер»?

– «Голдуотер», добыча и выплавка? Наш последний отчет их затрагивал, но мы работаем над…

– Они реально существуют?

– Совершенно реально, конечно. А что?

– Я проверяю кое-что, что слышала из других источников.

– Мама, если тебе лгут… если Белый дом и МО делают это помимо тебя – что это означает?

– Мечи обнажены. Но не беспокойся обо мне, у меня есть план.

– План? Какой?

Мать Хью посмотрела в сторону.

– О’кей, Керри, хорошо. Теперь проверь это через нашего связного на Луне.

Она снова повернулась к Хью:

– Хью, мне надо идти. Еще раз. Пообещай мне, что следующие пару дней ты из квартиры не выходишь. Ты… погоди, мне звонит генерал Боннер. Хью, поговорю с тобой через пару дней. Не забывай – не выходить.

И она отключилась.

Луиза просунула голову в открытую дверь.

– Хью? Что происходит?

Нейл Ааронсон разглядывал корешки книг на встроенных полках.