Группа десантировалась с борта корабля по штормтрапу, который, словно тонкая ниточка, завис над морскими волнами. Морпехи с ловкостью цирковых акробатов съезжали по нему, как по ледяной горке. Я осторожно ступаю на первую перекладину, и трап начинает подо мной гулять. Два с половиной десятка человек внимательно наблюдают за моим эквилибром.

Страх блокирует движения, делая их неуверенными и скованно-неуклюжими. Собираю волю в кулак и, как на учебных сборах, быстро переступаю по ступенькам, цепляясь за пеньковые веревки и стараясь не раскачивать сооружение.

Уже на суше делаю несколько, как мне кажется, уверенных шагов. Парни кривят рты в ухмылке — ну что, «сухопутная калоша», добрался-таки до берега? Я и сам готов рассмеяться, представляя себя со стороны.

Оборачиваюсь и вижу, как штормтрап поднимается. Корабль медленно отваливает, а мы, выстроившись в колонну по двое, удаляемся от моря. Старший группы обеспечения высылает вперед трех человек. Основная колонна следует в отдалении метров через пятьдесят.

Валерка идет впереди меня в паре с огромным капитан-лейтенантом, между нами еще две пары, затем следую я. Рядом со мной вышагивает высокий парень с кавказскими чертами лица. Он идет молча, время от времени царапая меня острым взглядом.

Мельком оборачиваюсь: следующая за мной пара идет, можно сказать налегке, без дополнительного груза. Я знаю, что они меня охраняют, как и кавказец.

Смотрю на напарника снизу вверх. Парень чуть заметно улыбается в красивые усы.

— Иванов, — протягиваю руку.

— Вано, — говорит он с мягким кавказским акцентом и пожимает мне руку своей могучей пятерней.

— Коцхавелли, — продолжаю я, чтобы проверить реакцию моего спутника.

Тот вытягивается, словно на плацу, и бросает взгляд на спину командира. Но Валерка не слышит наш разговор и не может подсказать своему подчиненному, как реагировать на то, что я знаю его фамилию. Прикладываю палец к губам и заговорщически подмигиваю Вано.

Идем молча и долго, я уже начинаю уставать. По ребятам усталости незаметно — топают, словно роботы-гуманоиды. Вано все так же время от времени посматривает на меня. Наконец он снимает с меня рюкзак и, словно легкую спортивную сумочку, набрасывает себе на плечо. Идти становится легче.

Еще пара часов безостановочного движения, и командир объявляет привал. Дозорные занимают свои места. Тихим голосом Валерка отдает приказы, и ребята исчезают в предрассветных сумерках.

Мне жестом дают понять, что можно присесть на разостланную подстилку. Вано располагается рядом, еще двое здоровяков прикрывают меня с флангов. Приближается могучий каплей и, нагнувшись к моему уху, тихо передает разрешение командира поспать. Я согласно киваю и, поудобнее устроившись на рюкзаке, быстро проваливаюсь в дрему.

Долго поспать не удалось — чья-то рука трясет мое плечо. Открываю глаза, Вано вытягивается и докладывает:

— Завтрак готов, товарищ Иванов.

Вскакиваю, обрабатываю влажной спиртовой салфеткой руки, лицо, а затем с удовольствием набрасываюсь на сырные галеты с какой-то вкусно-питательной начинкой и ароматный кофе с глюкозой. Ребята уже завершили прием пищи и готовятся к началу движения. Замечаю стройного чернокожего проводника и двух его помощников, расположившихся чуть в стороне и внимательно наблюдающих за действиями чужаков, то есть нас. Сразу узнаю главного — это очень опытный следопыт и охотник, свободно владеющий почти двумя десяткам диалектов.

Главный проводник спокойно опирается на копье и выглядит как типичный африканский воин эпохи колониальных захватов, но, по нашим данным, он прекрасно владеет большинством видов современного стрелкового оружия. Мы встречаемся взглядами. Черные глаза смотрят изучающе-внимательно, я стараюсь смотреть на него спокойно и не улыбаясь. Потерять доверие или уважение можно элементарно, и надо соответствовать. Проводник чуть наклоняет голову, я отвечаю тем же. Вот и все. Знакомство состоялось. Я знаю о нем то, что изложено в досье, а вот что он знает обо мне или, точнее, что чувствует, — очень хотелось бы узнать. Но прорваться через защитную оболочку отвлеченного миросозерцания этого типичного африканца мне вряд ли когда-либо удастся.

Сборы завершаются, убираются все следы нашего пребывания, насколько это возможно, и группа выстраивается в том же порядке. Главный проводник с одним из своих помощников уходят вперед, третий, пропустив колонну, пристраивается сзади. Мне известно, что где-то рядом все время находятся еще один или два проводника, но мы их не увидим. Кого они прикрывают, нас или своих, неизвестно, но то, что они здесь, вне сомнений.

Вано слишком буквально понимает свои обязанности телохранителя и сразу же забирает мой рюкзак. С одной стороны, мое привилегированное положение льстит самолюбию, но с другой — стесняет. Ладно, у каждого свой участок работы.

Движемся пару часов в среднем темпе, выходим на проселочную дорогу с накатанной колеей. Проводник подходит к Валерию и машет рукой в сторону. Приказ передается по колонне, и группа рассредоточивается в густых зарослях вдоль дороги. Меня отводят подальше метров на пятьдесят. Ребята готовят засаду. Ожидание утомляет, я чувствую, как тяжелеют веки. Вано кладет руку мне на плечо и жестами показывает, что можно поспать. Меня снова окутывает сладкая дрема. Дует теплый ветерок, касаясь щек, словно бабушкины руки в детстве, от которых всегда исходила нежность. Я все глубже и глубже погружаюсь в глубокий и спокойный сон, первый раз после высадки, ведь на привале особо поспать не удалось.

Жесткий толчок локтем в бок мгновенно пробуждает меня, я возвращаюсь к действительности. Вано молча указывает на дорогу. Вдалеке клубится пыльное облачко, приближаясь к нам. Минут через пять можно разглядеть грузовик с вместительной кабиной. Тарахтение дизельного движка становится все громче, машина приближается к месту, где заняли позицию Валеркины парни.

Начало действа я пропускаю, но вижу, что два человека, сидевшие в кабине, почти одновременно вздрагивают и начинают неестественно заваливаться: водитель — носом на руль, а его сосед — головой к центру кабины. Мужчина в кузове вскидывает автоматическую винтовку, но практически сразу кубарем катится в придорожную пыль. Выскакивают морпехи, быстро бросают тела в кузов. Меня, как ребенка, заталкивают в кабину. Валерка, каплей и я располагаемся на заднем сиденье, морпех-водитель, Вано и еще один боец садятся впереди. Все остальные занимают места в кузове, и грузовик продолжает движение.

— Ну, товарищ начальник, где твоя особая карта? — обращается ко мне строгий кап-три Валера.

Ему видимо, тяжело смириться с тем, что приходится не только подчиняться мне, но еще и опекать меня. Достаю пластиковый чехол, в котором покоится произведение искусства, сработанное специалистами Российского картографического отделения Его Императорского Величества Генерального штаба, с наложениями расхождений и дополнений картографов кайзеровского Генерального штаба Германии и современной космической и аэрофотосъемки. Валерка ошалело смотрит на карту. Каплей по-детски