Я же, в отличии от своей новоиспеченной супруги, предпочел переместиться на кровать. Предварительно поправив подушку, устроился на ней полулежа. А после, скрестив ноги, и, сложив руки на груди, я начал свою экзекуцию:

— Ну и? — улыбнулся я. — Вы сдается на днях так жаждали нашей близости? Ну так давайте, приступайте.

Ооо, будь я художником, то непременно запечатлел бы это выражение лица в миниатюре. И носил бы её всюду с собой. Смесь возмущения, невинного непонимания, смущения и растерянности.

— Ч-то…? — подала тихий голосок Эрлин. — Что мне делать?

Ох, что ж ты творишь, Анна Аврора? Продолжишь в таком же духе и мы пропустим эту игру, перейдя сразу к делу. Я ожидал, что она будет стеснительно молчать, а то и вовсе попытается сбежать из спальни. Безуспешно, конечно.

— «Что» говорите… — ответил я. — А Вы не знаете? Ей Богу, как маленькая. Чай замужняя женщина уже.

— Да, замужняя, но я… — резко умолкла, обнимая себя руками с защитном жесте.

Зря, очень зря она сейчас невольно сжала свою грудь.

— Что «Вы»? Хотите сказать, что не знаете, что делать? Неужто Вы не в курсе, как заделывают наследников? — я уже вовсю бесстыдно ощупывал её тонкий стан взглядом, представляя, как сниму всё ненужное тряпьё, именуемое свадебным нарядом.

— Чего молчите? — продолжил я. — В церковно-приходской школе Вам не объясняли, посредством чего Создатель дарует супругам детей?

— Ну… Подробности этих непристойностей мне не рассказывали.

— Ах, «непристойности»?! — деланно удивился я, вскинув бровь. — То есть то, чем мы будем заниматься сейчас, «непристойность»?

— Вы что издеваетесь надо мной?! — наконец не выдержала она, воинственно вскинув голову, но тут же упустила ее, встретившись с моим самодовольным взглядом.

Святые Бескрайнего Севера. Я буду гореть за это в аду.

— Я? Отнюдь. Это Вы издеваетесь, моя дорогая жена. — ответил я, сделав акцент на последнем слове. — Еще пару дней назад Вы так пламенно просились ко мне в постель, а теперича строите из себя саму невинность. Я прямо-таки растерян.

— Что мне делать? — снова спросила она.

Всё Анна Аврора. Всё надо делать. Я встал с кровати, не без удовольствия отметив, как дернулась она в этот момент. Подошел к ней вплотную, пьянея от желания, наклонился и прошептал на ухо:

— А что Вы делали пару дней назад?

Даже в полутьме от моего взгляда не укрылось, как по её шее пробежался табун мурашек. Но Анна Аврора продолжала смотреть вниз, боясь поднять на меня глаза.

— Это Вы делали, я просто… — она вдруг замолчала, резко отвернув голову в сторону.

Видно заметила, как угрожающе топорщится ткань на моих штанах.

— Просто что? — дожимал я её.

— П-просто я Вам позволяла это делать. — робко ответила она.

Насмешила. Какая новость. А звучит-то как, «позволяла». Ошибаешься, Анна Аврора. Ты не можешь мне что-либо позволять или запрещать.

— Вот как… — лениво протянул я. — Что ж, сегодня Вам придется всё сделать самой.

Она судорожно сглотнула после этой фразы, а я уже нафантазировал себе невесть что. То, к чему совсем не пристало принуждать аристократку и уж тем более императрицу.

— Как? — тихо спросила она.

Чёрт! И для кого из нас двоих это пытка? Я хотел, чтобы мучилась только она!

— Взгляни на меня. — сипло попросил я.

Она послушалась. Робко подняла свои очи сначала мне на грудь, а потом, глубоко вздохнув, осмелилась посмотреть мне в глаза.

— Для начала… Помоги мне раздеться. — почти спокойно, едва слышно произнес я.

Моя Эрлин аж губы свои алые приоткрыла от удивления. Мои вопиюще дерзкие слова задели её за живое. В её глазах плескались стыд и отчаянье. Она готова была вот-вот сорваться с места и сбежать. Я был уверен, я знал, что она так и сделает. Уже приготовился хватать её своими загребущими руками и, как зверь в берлогу, волочь на кровать, чтобы измучить своей лаской, как вдруг она потянула ко мне руки.

Я аж дыхание затаил в тот момент, когда она своими дрожащими, тонкими пальчиками стала расстегивать фибулу на моем плече. Плащ водопадом обрушился на пол. За ним полетела фибула. Затем она принялась стягивать с меня кожаный нагрудник. Руки не слушались Анну Аврору, а её сбивчивое дыхание дразнило мой слух, заглушая стук моего сердца. Я не торопил её, стоял, как статуя, покрываясь испариной, пока она снимала с меня элементы свадебного убранства. Казалось, из ушей уже пар идёт.

Дальше пошли тонкие кожаные шлейки, опоясывающие грудь и плечи, шнуры, портупея, парадный металлический пояс на животе. Она оголяла не тело моё — душу. Однако, сняв внешнюю атрибутику, она вдруг остановилась, оставив меня в рубашке и штанах, и снова опустила глаза.

— Продолжай. — то ли приказал, то ли взмолился я.

Но она ничего не сделала. В покоях повисла напряженная тишина. Она не может. Это слишком для неё. Пусть раньше она видела меня без одежды, но совсем при других обстоятельствах. Мы так и стояли неподвижно друг напротив друга. Она — смущенная до предела, я — пытающийся обуздать надвигающийся взрыв. Уже собирался схватить её, но она снова удивила меня, взявшись за завязочки на моей рубашке. Анна Аврора стала дышать её чаще, на лбу проступил пот. Меж бровей залегла чуть заметная складочка, от того, как сосредоточенно она их сводила, пытаясь справится с завязкой. Но в итоге лишь сильнее затягивала её. Она сильно, нервничала, руки стали трястись пуще прежнего, не в силах развязать узелок. Анна Аврора отчаянно простонала после очередной провальной попытки, тут же пытаясь подавить предательский звук.

И тут я уже не выдержал. Это было последней каплей. Я положил свою ладонь поверх её трясущихся рук на завязках, останавливая тремор, и тихо прохрипел:

— Я сам.

Аккуратно убрал её руку и разорвал на себе эту чёртову рубашку.

Анна Аврора:

Скрежет рвущейся ткани резанул слух, заставив всё моё существо содрогнутся. Витторио с таким нетерпением срывал с себя рубашку, что я невольно сжалась, боясь за свою участь. Меня раздирали противоречивые чувства. В тот момент мои глаза видели перед собой всё того же Витторио. Любимого, дорогого сердцу мужчину. Но вёл он себя, как самый настоящий варвар. Цеплял словами, вгонял в краску, а теперь и вовсе, как дикарь, разодрал на себе рубашку. И дышал так глубоко, прерывисто, почти рычал. Как дикий нордорийский волк, готовый вот-вот броситься и сожрать свою жертву. И сегодня его жертвой стану я.

Вдруг он раздерет меня так же, как эту несчастную вещь? Какой силой нужно обладать, чтобы с такой легкостью порвать плотное волокно? Ответ был очевиден. Он прямо передо мной. Высокий рост, широкая фигура, необъятные плечи — эти природные данные в совокупности с годами тренировок и многолетними сражениями сделали Витторио больше, чем просто сильным. Рельефная мускулатура молодого воина угрожающе перекатывалась под изувеченной шрамами кожей. Завораживала мой неискушенный взгляд. А его крепкие, доселе безучастные, руки стали труситься крупной дрожью — настолько нестерпимым было его желание прикоснуться ко мне. С таким-то телом немудрено разорвать не только рубашку, но и меня. Чего я между тем очень боялась.