– И этот человек очень остроумен, – заявил улыбающийсяСтарк. – Не может попасть из пистолета в дерьмо, но очень остроумен. Теперь –вы понимаете? Вы понимаете, как мало все это значит?

«Но все же значит, – подумал Алан, изучая Тада все болеевнимательно. – Это значит многое. Лицо Тада говорит это... и воробьи, о которыхты не знаешь, – тоже».

Знания Тада более опасны, чем даже он предполагает, подумалАлан. Но это все, на что они могли надеяться. Шериф решил, что поступилправильно, оставив при себе концовку рассказа Притчарда... но он все еще ощущалсебя как человек, стоящий на краю утеса и пытающийся жонглировать слишкоммногими горящими факелами.

– Хватит болтовни, Тад, – сказал Старк.

Тот кивнул.

– Да. Вполне достаточно. – Тад взглянул на Лиз и Алана. –Мне бы не хотелось, чтобы кто-то из вас пытался сделать что-нибудь... ну... внераспорядка. Я собираюсь сделать то, о чем он просит.

– Тад! Нет! Ты не можешь делать этого!

– Тсс... – Он положил палец поперек ее губ. – Я могу, и ясделаю. Без трюков, без специальных эффектов. Слова на бумаге создали его, ислова на бумаге – единственная штука, которая может избавить нас от него. – Онподнял голову, глядя на Старка – Ты думаешь, он знает, что это сработает. Он незнает. Он только надеется.

– Это правильно, – согласился Старк. – Надежда являетсяпружиной всех человеческих желаний. – Он рассмеялся. Это был безумныйлунатический звук, и Алан понял, что Старк также жонглирует горящими факеламина краю утеса.

Внезапное движение ощутилось краешком глаза шерифа. Аланслегка повернул голову и увидел воробья, приземляющегося на лоджию, выступающуюза край цельной стеклянной стены, ограждающей западную сторону гостиной. Кпервому воробью присоединились второй и третий. Алан глянул на Тада и заметил,что и у писателя глаза слегка скосились. Видел ли он это также? Алан решил, чтода. Тогда он был прав. Тад знал... но не хотел, чтобы это знал Старк.

– Мы двое собираемся чуточку поработать над рукописью и потомупрощаемся, – заявил Тад. Его глаза впились в разрушающееся лицо Старка. – Это иесть то, чем мы займемся, не так ли, Джордж?

– Ты прав, парень.

– А теперь ты скажи мне, – Тад обратился к Лиз. – Тыуспокоилась? Прояснила свою голову? Есть еще какие-нибудь планы?

Она стояла, в отчаянии глядя в глаза мужа, не уверенная, чтоони еще когда-нибудь вчетвером с Тадом, Уэнди и Уильямом смогут держаться заруки и смотреть счастливым взором друг на друга, словно давно потерявшиесяродственники, встретившиеся после большой разлуки.

«Ты же не собираешься действительно помогать ему в этом,Тад, – спросили ее глаза. – Это ведь трюк? Трюк, чтобы усыпить его, убаюкатьего подозрения?»

«Нет, – ответили серые глаза Тада. – Держись заданной линии.Это все, что я хочу».

А не было ли там и еще кое-чего? Чего-то столь глубокого изапрятанного, что, возможно, только она одна и могла заметить.

Я собираюсь как следует позаботиться о нем, крошка. Я знаюкак. Я могу.

– О, Тад, я надеюсь, что ты прав.

– Под софой лежит нож, – сказала Лиз медленно, глядя в лицомужа. – Я его достала из кухни, пока Алан и... и он... были в наружном холле,говорили по телефону.

– Лиз, Господи! – почти вскричал Алан, заставив подпрыгнутьдетей. Он, на самом деле, не был столь опечален, как пытался это изобразить, снадеждой, что это выглядит вполне натурально. Он уже понял, что если им всемудастся счастливо выпутаться из всего этого кошмара и ужаса, то это сможетобеспечить только Тад. Он создал Старка, он же должен и убрать его.

Лиз посмотрела на Старка и увидела ту же омерзительнуюухмылку на остатке его лица.

– Я знаю, что делаю, – сказал Тад. – Поверь мне, Алан. Лиз,достань нож и выкинь его за окно.

«У меня здесь есть своя роль, – подумал шериф. – Этонебольшая роль, но вспомним, что говаривал тот парень в нашем драматическомкружке в колледже, – нет мелких ролей, есть только мелкие актеры».

– Вы думаете, что он позволит нам просто так уйти? –недоверчиво спросил Алан. – Что он собирается перемахнуть через холм сдлиннейшим за собой хвостом, словно маленькая овечка Мэри? Люди, вы сошли сума!

– Конечно, я сумасшедший, – сказал Тад и рассмеялся. Это былв точности смех Старка – смех человека, танцующего на краю забвения. – Он есть,и он вышел из меня, ведь так? Словно какой-то дешевый демон из бровитретьеразрядного Зевса. Но я знаю, как это должно быть. – Он повернулся ипосмотрел на Алана печально, впервые после своего сегодняшнего приезда. – Язнаю, как это должно быть, – повторил Тад медленно и с большим ударением. –Идем вперед, Лиз.

Алан произвел невежливый и неодобрительный звук иотвернулся, словно хотел отделить себя ото всех прочих.

Чувствуя, словно все это происходит во сне, Лиз пересеклагостиную, нагнулась и извлекла нож из тайника в софе.

– Будь осторожна с этой вещью, – сказал Старк. Голос звучалочень устало и очень серьезно. – Твои дети сказали бы тебе то же самое, если быумели говорить.

Она осмотрелась вокруг, убрала волосы с лица и увидела, чтоСтарк показывает револьвером на Тада и Уильяма.

– Я очень осторожна! – сказала она дрожащим прерывистымголосом, близким к слезам. Она отворила дверь у стеклянной стене гостиной ивышла под навес, в лоджию. Там уже сидели полдюжины воробьев. Они разделилисьна две группы, по три, когда она приблизилась к ним, но не улетели, а толькослегка отодвинулись.

Алан заметил ее секундное замешательство при встрече своробьями, затем рукоятка ножа проскользнула между ее пальцами, и кончик лезвияточно перпендикулярно вошел в дерево, словно отвес. Алан глянул на Тада изаметил, как тот внимательно следит за ней. После этого Алан перевел взгляд наСтарка.

Тот тоже внимательно следил за Лиз, но на его лице не былоудивления или подозрения, и вдруг дикая мысль пронзила сознание Алана Пэнборна:«Он не видит их! Он не помнит, что он писал на стенах квартир, и он их не видитсейчас! Он не знает, что они существуют!»

Затем Алан осознал, что Старк, в свою очередь, смотрит нанего, оценивая выражение лица шерифа.

– Почему ты смотришь на меня? – спросил Старк.

– Я хочу убедиться, что запомнил, что такое настоящееуродство, – сказал Алан. – Я, возможно, захочу рассказать моим внукам об этомкак-нибудь.

– Если ты не закроешь свой поганый рот, тебе не придетсябеспокоиться насчет внуков, – объявил Старк. – Нисколько. Ты хочешь поиграть согнем, шериф Алан. Это не очень мудро.