их обрывки, в ушах звучали куски его жёстких фраз: «группа Альтмана», «враги народа», «реабилитация», «расстрел», «он умер от инсульта»…

– Мне бы на воздух, – попросилась вдруг она, её действительно тошнило; она никогда не пила столько водки, а тут целую рюмку.

Она попыталась встать и с ужасом ощутила, что не может этого сделать, её не слушались, будто отнявшись враз, руки и ноги. Горячая боль, одолевшая голову, распространялась по всему её телу, в горле пересохло. «Что со мной? – совсем испугалась она. – Что с Володей? Почему это всё о своём прошлом он обрушил на неё сейчас?… Что с ними будет?…»

– Я открою окно! – бросился он к окну, но его уже опередил официант, не только открывший всю створку, но и ставя следом вентилятор на стол.

Струя воздуха ударила ей в лицо, но ей становилось всё хуже и хуже, она бледнела на глазах, казалось, останавливалось сердце.

– Володя, Володя, дорогой. Я умираю, – прошептала она и потеряла сознание.

Второй скелет

Шаламов возвращался из больницы, где пытался увидеть Калеандрову и побеседовать с ней.

Не удалось бы ему ни того, ни другого, не сработай известный всем принцип: ни злато, ни серебро открывает сердца и замки, а хороший друг. Дежурившую с ночи в реанимации «ведьму несносную» сменил Олежка Витков, известный криминалисту ещё по «судебке», и Шаламов под большим секретом встретился с Софьей Марковной с глазу на глаз.

К его разочарованию, Калеандрова ещё не способна была говорить и лишь моргала глазами на его вопросы, но и с помощью такого нетрадиционного метода криминалист скоро убедился, что Софья Марковна ему не помощница, она не успела увидеть злодея, который нанёс ей удар по голове в квартире Туманских. Открыла дверь, ступила за порог, тень мелькнула, – большего он от неё не добился.

– Отойдёт через пару деньков, Михалыч, – заверил Шаламова любезный Олежка, – звони, приходи.

– Как отойдёт?! – взмолился перепуганный криминалист. – Она вроде ничего? Вроде на поправку?

– Ну да! Наша отечественная медицина способна на чудеса!

– Ты выражения-то выбирай, эскулап, – буркнул Шаламов.

– А я что? Для тебя, Михалыч. – Олежка похлопал криминалиста по плечу. – Что надо, то болезная и скажет!

– Как?

– Не волнуйся. У нас не такие разговаривали. Затанцует ещё Софья Марковна!

– Час от часу не легче, – покачал головой криминалист. – Таких спецов, Олежка, как ты, ждут не дождутся в уголовном розыске и космической медицине.

– А космос-то при чём? – открыл рот тот.

– Там мы окно пробиваем, – буркнул Шаламов, чтобы быстрей отвязаться от разговорчивого врача. – В иной мир. Туда такие нужны.

– Я хоть сейчас, – не возражал тот. – Долго ждать только. А тебя, Михалыч, действительно, по проводу «уголовка» разыскивала. Какой-то Константин чуть свет орал. Главное, знает, где тебя искать.

– Константин? – не поверил Шаламов. – Вихрасов?

– Ага. Кажись, так.

– Вчера лишь расстались. Чего бы ему?

– Тебе лучше знать, – повёл криминалиста в кабинет дежурного врача Олежка, – телепатия, не иначе. Я вот помню, нам одного чудика привезли…

– Погоди! – остановил его Шаламов. – Он не сказал, куда ему звонить?

– Звонить? Нет. К нему ехать надо.

– Слушай! – Шаламова передёрнуло. – Ты можешь нормально разговаривать? Ты что меня всё время заряжаешь?

– Михалыч! Извини, – развёл руки тот, – реанимация. Тут, брат, всё время тысячу с лишним вольт. Иначе – не успеть.

– Куда мне ехать? – оборвал его начинающий закипать Шаламов.

– На труп.

Шаламов упал на стул.

– Вот дьявольщина! – Он покачал головой, словно пытаясь сбросить с себя ужасное наваждение. – Кончай издеваться, Олег! Ты меня доконаешь.

– Я что, Михалыч? – забегал вокруг него, напугавшись, и сам дежурный врач. – Мне сказали, я передал.

– Какой труп? Где?

– Не знаю, – растерялся тот. – Этот Константин велел передать, что он выехал, а за тобой машину послали. А про труп ничего. Труп, он и есть труп. Сказал, что очень важно.

– Откуда он звонил? – взревел Шаламов, готовый ногами затопать. – Ты почему сразу мне ничего не сказал?

– А я что? Он позвонил. Отбарабанил, пока ты с Софьей Марковной душевно… Ну я и к тебе.

– А он?

– А он? Он, наверное, туда. А машина, сказал, сейчас к подъезду… За вами… – Олежка вытянулся по-строевому перед криминалистом, пока докладывал. – А что, Михалыч, серьёзно что?

– Да пошёл ты! – махнул рукой криминалист и помчался прочь из больницы.

«Воронок» милицейский действительно уже ждал у ворот.

Некто, без имени и лица

– Что это за институт такой, Виссарионыч? – расспрашивал Шаламов водителя «воронка», лихо выписывающего виражи на поворотах и проносящегося мимо красных очей светофоров с рёвом ужасающей сирены. – Слышал вроде про все напасти, с которыми приходится у нас врачам бороться, а про эти мало что известно.

– Да какой там институт! – откликнулся из-за баранки седой как лунь, но с молодым весёлым лицом водитель, чудя глазами. – Смех один! А всё потому, что и от болезни ничего не осталось, кроме одного писателя. Сам врач, но оседлал тему и людей пугает. А от учреждения кучка сотрудников и название страшное. Институт лесом и мхом зарос, раньше здесь люди гуляли, воздухом дышали, а теперь прочь бегут, как от заразы. Запустение и глушь!

– Что за зараза-то?

– И говорить не хочется, – махнул рукой водитель. – Подъезжаем уже, сам узнаешь, если захочешь. Я здесь был однажды. Тёмные места и дела тёмные.

– Что так?

– Застрелился тут, в лесочке этом, один их сотрудник. То ли сам спьяну, то ли сдуру кто его тоже по этой причине. Директора погнали тогда, а что, кто – так и не установили. В лесочке труп нашли, как и эту бедолагу.

– Ты про нашу-то?

– Её, бедную.

– Так она не в лесу, Виссарионыч. Мне сказали, что нашли труп во дворе института.

– Так, конечно, – поправился водитель. – Я к слову. Хотя в тутошних местах и подбросят. И принесть могут. Глушь-то рядом. А то, чего девке-то молодой из окна сигать на бетон?

– Виссарионыч! Да ты уже всё знаешь! – улыбнулся криминалист. – Чего же Вихрасов за мной послал?

– Милиция, – солидно буркнул, не смутившись, водитель и отвернулся в окошко. – Приехали, Михалыч, вон тебя Симаков дожидается. До института здесь рядом, метров сто-двести пешком.

Вокруг почти настоящий лес, только с городскими приметами: кучками мусора, бутылками в кустах; собака рыжая забрехала на водителя, выпрыгнувшего раньше криминалиста к оперу, скучающему в ожидании их, и нечто в виде указателя дощечкой со стрелкой на шесте и надписью, прочесть которую, как ни пытался Шаламов, не смог.

– Пойдём, Михалыч, не сомневайся. Сюда привёз, – махнул рукой водитель.

После ночного дождя земля скользила под ногами, пришлось кое-где прыгать через лужи на песчаной