Чтобы укомплектовать вторую половину резервного флота, призыв возобновили в самой Венеции. Вместо возвращения к призыву по приходам и по «дюжинам», который использовался в XIV веке, сенат в XVI веке обратился к промышленным и братским организациям ремесленников и лавочников. В 1539 году каждый цех и каждая «скуола гранде» должна была предоставить гребцов в количестве пропорциональном своей численности или, в случае самых богатых цехов, пропорционально своему богатству. Такие же квоты распределялись и трагетти, в которые объединялись гондольеры и другие лодочники. Заместителей нанимали те члены цехов, чье здоровье или статус не позволяли думать о службе гребцами, но в беднейших цехах многие из тех, кто вытягивал жребий, служили лично. Замена приходов цехами и братствами как единицами, на которых возлагалась ответственность для подбора призывников, сочеталась с тем, что эти профессиональные и религиозные объединения были более сплоченными, чем обычные жилые кварталы. Барочник или гондольер, который шел служить по квоте, выделенной его объединению, был уверен в том, что его собратья в его отсутствие помогут его семье.

Помимо такой моральной поддержки и иногда материальной помощи, цеха и братства платили премии людям, которые заполняли их квоты. Обычная премия в 1537 году составляла примерно половину базовой ставки. Если по квоте приходилось нанимать замену не из членов цеха, премии бывали существенно выше. Хотя в середине XVI века некоторые цеха заполняли квоту собственными членами, они все больше и больше рассчитывали на замену со стороны. Тогда налог на галеотти стал просто средством сбора денег, которые платились при найме судовыми казначеями. Такая централизация найма казалась тем более необходимой, потому что оказалось: те, кто обычно согласен стать гребцами, отказывались наниматься во флот во времена кризиса, уверенные, что позже они смогут продать свои услуги какому-нибудь призывнику с материка или члену цеха, которому нужно найти себе замену. Видимо, некоторые собирали авансы в тройном размере: обычный в размере четырехмесячного жалованья, аванс от цеха и «заем на экипировку» от командира галеры. В Далмации, где нанимали много матросов даже для кораблей, которые первоначально укомплектовывались в Венеции, «заместители» получали большие премии. Они получали такие большие займы от командиров, старавшихся получше укомплектовать свои суда, что некоторые галеотти, получив все возможные авансы и наделав долгов больше, чем они надеялись выплатить, уступали искушению переметнуться на другую сторону и искали работу у испанцев или даже у турок.

Такое положение вызвало использование заключенных, что на словах и на деле защищал один из самых преданных и опытных венецианских адмиралов, Кристофоро да Канал. Он написал книгу об управлении военно-морским флотом и о тактике в форме довольно цветистого диалога с воображаемым собеседником, ставшей популярной благодаря гуманистам. В его книге можно найти много ссылок на римских героев, однако автор гордился и своими навыками и суждениями, развившимися всецело на собственном опыте. Став командиром галеры в 22 года, он учился на море всему с юных лет у своего дяди. Сам он тоже брал с собой своего четырехлетнего сына, который отвыкал от материнской груди, по его словам, на корабельных сухарях. Его диалог, написанный около 1550 года, оценивал несколько типов доступных свободных людей. Хотя он хорошо отзывался о венецианцах, которые служили офицерами или матросами или даже солдатами, гребцов, нанятых в Венеции, он считал самыми худшими. В таком процветающем городе хорошие люди находили другую работу и только нищие записывались в гребцы. Он очень хвалил далматинцев; в самом деле, большая часть набранных в Венеции команд, должно быть, состояла из иммигрантов из Далмации или Греции. Самыми лучшими да Канал считал греков. Хотя он язвительно отзывался об их личной нечистоплотности, по его словам, они на веслах могли обойти далматинцев и гораздо реже болели. Но количество далматинцев и греков, которых могли призвать в свои ряды венецианцы, уменьшалось. Война с Османской империей означала, что турки совершали набеги в Далмацию, откуда вывозили рабов, а других привязывали для обороны. Кроме того, много гребцов турки получали после набегов за рабами на Греческих островах. Один венецианский флотоводец писал: если бы на берегах Крита не построили сторожевых башен, чтобы предупреждать о возможных набегах, скоро на Крите, основном источнике призывников для Венеции, осталось бы так же мало людей, как в Далмации. Призывников из материковой Италии можно было использовать лишь в кратких кампаниях, в которые бросали все резервы. Нужны были новые источники гребцов для флотилий, состоявших из 30–60 галер, которые тогда нужны были Венеции для патрулирования даже в мирное время.

Заключенных уже использовали в других флотах, но на испанских, генуэзских и турецких судах они находились в низшем положении по сравнению с другими галерными рабами, считавшимися личной собственностью командира галеры – например, Андреа Дориа, – который покупал рабов, захваченных на турецких границах. Такой командир имел личный интерес хорошо заботиться о своей команде, как любой владелец заботился бы о своей собственности, и таких гребцов, прикованных к банкам, иногда в самом деле лучше кормили и одевали, чем многих венецианских свободных галеотти. Но зачем командиру венецианской галеры заботиться о приданных ему заключенных? Руководимый суровым сознанием долга и глубоким патриотизмом, Кристофоро да Канал ответил на этот вопрос, подав личный пример. В 1545 году его выбрали командиром первой венецианской галеры, укомплектованной гребцами, прикованными к скамьям. Он так успешно командовал своим судном, и столько приданных ему заключенных осталось в живых, что в следующие два года таким же образом укомплектовали еще пять галер и более или менее отдали под его начало.

Да Канал утверждал, что предпочитает заключенных свободным гребцам, даже когда последние имелись в наличии, потому что те, кого приковали цепями, управляемы страхом и потому более послушны. Галера в целом могла действовать более дисциплинированно, послушно воле командира, как хорошо отлаженный механизм. Да Канал гордился тем, что хорошо заботился о своих командах, и его успех был оценен по достоинству, так что в 1555 году он занял высший командный пост во флоте. Правда, звания главного морского капитана он не получил, так как во время его командования не объявлялась всеобщая мобилизация. Ему вменялось в задачу выслеживание и уничтожение пиратских флотилий, которые множились в те годы. В 1562 году он скончался от раны, полученной во время уничтожения пиратской флотилии, на которую он напал между Албанией и Корфу. В признание того, что он провел жизнь на службе Венеции и жил и умер, не нажив богатства, сенаторы назначили пенсию его близким, приданое его дочерям и обещали его сыну пост командира галеры.

Кристофоро да Канала нельзя назвать типичным венецианским флотоводцем XVI века, он был слишком преданным реформатором. Но его жизнь показывает, что, хотя многие командиры и пытались извлечь выгоду из своего положения или стремились лишь создавать видимость деятельности ради политических выгод, по крайней мере один флотоводец был аскетом, неизменно преданным благу республики. Как он писал в своем диалоге, нет высшей цели в жизни человека, чем служить республике, в которой слава его самопожертвования будет сохранена в памяти и станет источником вдохновения для потомков.