Победа при Лепанто не спасла Кипр. Прежде чем два флота сошлись, пала Фамагуста, и турецкий завоеватель, нарушив почетные условия сдачи, заживо содрал кожу с венецианского командующего, набил ее соломой. Победившие турки выставили чучело в насмешку. На следующий год союзникам не удалось отвоевать остров, так как дух, который привнес единство в бою, не сгладил политические разногласия Венеции и Испании. Хотя победу при Лепанто одержали под знаменем крестоносцев, а не под крылатым львом святого Марка, ее бурно праздновали в Венеции, когда галера вошла в порт с захваченными турецкими флагами. Галера дала залп из захваченных пушек, а команда кричала: «Виттория! Виттория!» Победа турок или позорное отступление христиан отдали бы всех венецианцев, отважившихся выйти в море, на милость туркам.

На протяжении 10 лет после Лепанто в Арсенале не построили почти ни одной новой галеры, выжившие рабочие Арсенала были заняты хранением и переоснасткой захваченных галер. На время дефицит рабочих рук перестал быть проблемой, потому что в качестве галерных рабов использовали военнопленных. После наступления мира военный флот сократили. Гребцами на патрульных галерах почти всегда были заключенные; свободных людей на галере было всего по 50 человек, в основном матросы или солдаты. Только на некоторых флагманских кораблях все команды были укомплектованы свободными людьми.

Использование гребцов, прикованных к скамьям цепями, шло рука об руку с изменением в системе гребли. Одно большое весло, которым гребли все сидевшие на одной банке, а не отдельные весла для каждого гребца, появилось в большинстве флотов до Лепанто. Новый способ был испробован венецианцами в 1537 году, но при Лепанто их галерами еще были триремы, то есть на одной скамье имелось три весла и три человека. Главным преимуществом единственного большого весла было то, что на скамью можно было посадить дополнительных рабов, пусть и неопытных. После Лепанто, когда на венецианских галерах не осталось свободных гребцов, там тоже взяли на вооружение одно большое весло на скамью. На обычных легких галерах таким веслом управляли четыре человека. На больших флагманских кораблях количество иногда росло и в XVII веке достигло восьми человек.

Несколько гребцов на одно весло и одно весло на скамью способствовали увеличению скорости галеасов и увеличению их жизнеспособности. Эти суда стали своего рода символом венецианского морского искусства. Во многих отношениях репутация Венеции как морской державы в XVI веке ослабевала. Другие страны представляли более искусных мореплавателей. Победа при Лепанто не до конца компенсировала унизительные поражения от турок в начале века, но эта победа во многом восстановила репутацию Венеции. В сражении при Лепанто весьма эффектно выступили венецианские галеасы. Они стояли впереди, изолированно, перед лицом наступающего врага, и их экипажи видели, как турки отступают, чтобы не попасть под их огонь. В кампании через год после Лепанто венецианцы пытались буксировать галеасы вперед всякий раз, когда представлялся подходящий случай. Они тратили на эти маневры столько времени, что несколько раз им не удавалось вызвать турок на ответный бой.

В конце века галеасы послали охотиться на пиратов. Чтобы придать им скорость, необходимую для такой цели, конструкцию палуб изменили после консультации со многими специалистами, в том числе с местным профессором математики Галилео Галилеем. На галеасе нового типа имелась команда приблизительно из 500 человек, в том числе 288 гребцов, 3/4 которых были заключенными. Служить на таком судне было сравнительно безопасно, ибо оно было так хорошо вооружено, что ни одно гребное судно не отваживалось напасть на него, и, даже переоснащенное, оно было недостаточно быстроходным, чтобы навязывать противнику бой, если только не удавалось поймать парусное судно в гавани или заштиленное. В подобных условиях галеасы могли маневрировать, чтобы лучше использовать пушки, в то же время избегая огня противника, как в случае уничтожения печально известного голландского пирата Карстенса. Но в целом они оказались недостаточно действенными в борьбе с северными пиратами, которые ходили на «круглых» кораблях и проводили в море всю зиму, в то время как галера и даже галеас не могли долго находиться в патруле без неумеренных болезней команды. Хотя построенные в то время, когда слава Венеции увядала и безвесельные линейные корабли начинали править на морях, галеасы принадлежат к числу самых прославленных изделий венецианских корабелов. Они отвечали особым требованиям сочетания артиллерии и весел со сложным, но комплексным величием, достойным эпохи барокко.

Судьбы Соединенных Штатов и Венеции примечательно похожи в одном отношении. В первые годы существования обоих государств море было источником богатства, вносило свой вклад в развитие экономики в целом. Американский торговый флот пользовался преимуществом изобилия строевого леса и моряков, приток которых увеличился во время Французской революции и Наполеоновских войн. Вскоре после этого корабли из Сейлема и Нью-Бедфорда привезли богатство из Китая и полярных китобойных промыслов. Чуть позже, когда страна в целом отворачивалась от моря, американские корабелы создали свои шедевры – клиперы. Но после Гражданской войны экономика быстрее развивалась в других отраслях. Утратив сравнительное преимущество мореплавателей, Соединенные Штаты поддерживали торговый флот посредством субсидий и оградительных морских законов, заимствуя силу остальных отраслей экономики с целью позволить морским отраслям выдерживать конкуренцию с иностранцами, у которых дешевле были припасы и рабочая сила.

Так же и Венеция, которая с помощью своих кораблей и моряков завоевала владычество в Венецианском заливе, стала колониальной империей и заняла ведущее место среди центров международной торговли, позже нашла возможности для роста промышленности и финансов. По мере того как уменьшались запасы леса, а рабочие переключались в другие отрасли, она утратила сравнительное преимущество в кораблестроении и навигации. Против конкурентов, у которых были дешевле сырье и рабочая сила, Венеция использовала ресурсы, предоставляемые бурным развитием других секторов экономики. Она, как Соединенные Штаты позже, пыталась сохранить освященные славой морские традиции с помощью оградительных морских законов и субсидий.

Конечно, судоходство было важнее для Венеции, чем для Соединенных Штатов. Венеция оставалась ведущим портом на Адриатике и одной из полудюжины самых оживленных портов на всем Средиземном море. Объем торговли, проходившей через город, увеличивался благодаря развитию промышленности, положению Венеции как политической столицы, а также благодаря развитию сельского хозяйства и промышленности ее материковой части. Вплоть до сегодняшнего дня Венеция остается ведущим портом, конкурирующим с Неаполем за второе место в современной Италии.

Галеры никогда не были главным средством перемещения грузов через порт, несмотря на их важность и количество занятых на них людей. Если включить в подсчеты небольшие «круглые» корабли, а также крупные суда, окажется, что «круглые» корабли играли более важную роль и в предоставлении рабочих мест. Более того, будущее было связано с «круглыми» кораблями, а не с галерами, как для войны, так и для торговли. Исчезновение венецианских торговых галер, подобно исчезновению американских клиперов, стало неизбежным результатом изменений в технике. Будущее венецианского торгового флота зависело от его приспособленности к техническим изменениям в «круглых» кораблях и экономических условиях, влиявших на их использование и конструкцию.