— А вы сможете присягнуть, что везли эту женщину от Хаммерсмитского моста на Инносент-Уок в четверг и оставили ее у ворот в Инносент-Пэсидж, живой и невредимой, в семь тридцать?

— Ну уж не мертвой же я ее там оставил! Да, я точно могу поклясться, что оставил ее там живой. Вы, наверное, захотите, чтоб я показания вам подписал?

— Вы нам очень помогли, мистер Джонсон. Да, мы хотели бы получить показания. Оформим их в соседней комнате.

Мистер Джонсон вышел в сопровождении полицейского констебля. Почти сразу же в дверь просунулась голова сержанта Роббинса. Он не скрывал радостного возбуждения:

— По поводу проверки движения на Темзе, сэр. Только что звонили из Управления полиции Лондонского порта. Это ответ на мой звонок, который я сделал час назад. Их катер «Роял Нор» вчера вечером проходил мимо Инносент-Хауса. Их председатель устраивал частный званый обед на борту. Обед был назначен на восемь, а трое из гостей захотели посмотреть на Инносент-Хаус, так что они вышли на палубу. Они считают, это было примерно без двадцати восемь. И они могут присягнуть, сэр, что труп тогда не был подвешен к ограде и они никого не видели во дворике. И еще одно, сэр. Они твердо заявляют, что катер находился слева от лестницы, а не справа, сэр. Я имею в виду — слева, если смотреть со стороны реки.

— Черт возьми! — произнес Дэниел. — Значит, интуиция А.Д. оказалась верной. Карлинг была убита на катере. Убийца услышал, что приближается полицейский катер, и там скрывал труп от чужих глаз, прежде чем привязал его к ограде.

— Но почему с этой стороны ограды? Зачем было двигать катер?

— Он надеялся, что мы не поймем, где она была убита — ответил Дэлглиш. — Он прежде всего не хотел, чтобы оперативники принялись ползать по всему катеру. Но тут есть кое-что еще. Он встретил ее у чугунных ворот в конце проулка Инносент-Пэсидж. У него был ключ, и он ждал ее, стоя за дверью бокового входа. Было безопаснее держаться того конца дворика, подальше от Инносент-Хауса и двенадцатого дома.

Однако у Роббинса было готово возражение:

— Но разве не рискованно было двигать катер с места? Мисс Певерелл и мистер Де Уитт могли услышать шум из ее квартиры. А если бы услышали, наверняка спустились бы посмотреть, в чем дело.

— Они утверждают, что даже не могли бы услышать такси, если только оно не ехало по булыжнику на Инносент-лейн. Это мы, разумеется, можем проверить. Если они все-таки слышали шум двигателя, они могли подумать, что это какой-то катер идет мимо по реке. Помните, занавеси у них были задернуты. Конечно, всегда можно предположить и что-то иное.

— Что иное, сэр?

— Что это они сдвинули катер с места.

Было всего лишь 5.30; по субботам покупатели обычно шли толпой, но на этот раз дверь магазина была заперта, а за стеклом виднелась табличка «Закрыто». Клаудиа позвонила в звонок сбоку от двери, и через несколько секунд появился Деклан и отодвинул засов. Как только она переступила порог, он быстрым взглядом окинул улицу и снова запер дверь.

— А где мистер Саймон? — спросила она.

— В больнице. Я был с ним. Ему очень плохо. Он думает, у него рак.

— А что они говорят там, в больнице?

— Они собираются сделать какие-то анализы. Но я видел — они считают, дело серьезное. Я утром заставил старика вызвать доктора Коэна — это его врач, и тот сказал: «Боже мой, что же вы не вызвали меня раньше?» Саймон знает, что ему из больницы не выйти, он сам мне сказал. Слушай, пойдем в заднюю комнату, там мне как-то спокойнее.

Деклан не только не поцеловал ее, он даже к ней не прикоснулся.

«Он разговаривает со мной как с покупателем, — думала Клаудиа. — Что-то с ним случилось, что-то более важное, чем болезнь старика Саймона». Она никогда его таким не видела. Казалось, им владеет возбуждение, смешанное со страхом. Глаза его диковато поблескивали, лицо покрывал пот. Она ощущала его запах — чужой, звериный. Она прошла за ним в оранжерею. Все три пластины прикрепленного к стене электрокамина горели, и в комнате было очень жарко. Все знакомые предметы выглядели странно, словно уменьшились в размере, превратившись в незначительные остатки чьей-то ушедшей, ничем не примечательной жизни.

Клаудиа не села, так и осталась стоять, наблюдая за ним. Он был одет более строго, чем обычно, и непривычный галстук и пиджак странно контрастировали с его прямо-таки маниакально беспокойными движениями, с его растрепанными волосами. «Давно ли он пьет?» — подумала она. Посреди вещей, беспорядочно наваленных на одном из столов, стояли наполовину пустая бутылка вина и бокал цветного стекла. Вдруг Деклан прекратил беспокойное хождение взад и вперед, повернулся к ней, и она увидела в его глазах одновременно и мольбу, и стыд, и страх.

— Полицейские приходили, — сказал он. — Послушай, Клаудиа, я вынужден был рассказать им про вечер четверга, когда Жерар умер. Вынужден был сказать им, что ты меня высадила у Тауэр-пирса, что мы не все время были вместе.

— Вынужден был сказать? — спросила она. — Как это — вынужден?

— Меня заставили.

— А что использовали? Иголки под ногти, раскаленные щипцы? Что, Дэлглиш выкручивал тебе руки и бил по щекам? Тебя что, отвезли в каталажку и били под ребра, умело не оставляя следов? Мы ведь знаем, как здорово они умеют это делать — мы смотрим телевизор.

— Дэлглиш не приехал. Были тот еврейчик и сержант. Клаудиа, ты просто не понимаешь, что это такое. Они считают, что Эсме Карлинг была убита.

— Они не могут этого знать.

— Я тебе говорю — они так думают. И им известно, что у меня был мотив убить Жерара.

— Если он был убит.

— Они знали, что мне нужны были наличные, что ты обещала их для меня достать. Мы могли пришвартовать катер у Инносент-Хауса и сделать это вместе.

— Только мы этого не сделали.

— Но они же не верят!

— Они что, так прямо все это и сказали?

— Нет, но им и не надо было. Я прекрасно понимал, что они думают.

Она спокойно проговорила:

— Слушай, если бы они всерьез тебя подозревали, им пришлось бы допрашивать тебя в полицейском участке, предупредив, что твои слова могут быть использованы против тебя, и записали бы интервью на магнитофонную пленку. Они так и сделали?

— Конечно, нет.

— Они не пригласили тебя поехать с ними в участок, не предложили тебе вызвать адвоката?

— Ничего похожего. Под конец они только сказали, что мне надо зайти в участок в Уоппинге и подписать показания.

— Так что же они тут все-таки делали?

— Без конца спрашивали, уверен ли я, что мы на самом деле были все время вместе, что ты привезла меня сюда из Инносент-Хауса… Насколько легче было сказать им правду! А инспектор употребил слова «соучастник убийства». Уверен, он так и сказал.