не могут предложить никакого другого материала для этих целей. Соответственно, даже если подходить к первобытным образам аналитически, мы не довольствуемся редукцией и установлением их самоочевидного существования; мы сравниваем их с подобным материалом и пытаемся, скорее, восстановить подлинную проблему, которая привела к использованию этих примитивных содержаний и ищет в них выражение. В этом смысле мы понимаем инцест прежде всего как символ, как средство выражения, как и предлагал Адлер.

1062 Поэтому я не могу согласиться с Тауском, когда тот говорит, что сравнение с аналогичным материалом «преграждает путь к углубленному пониманию». Мы не считаем открытие анальной фантазии прозрением, которое можно сравнить по значимости с пониманием мотива кастрации. Поэтому я должен похвалить Нелькена за попытку установить общие связи и более широкие рамки. Вряд ли можно ожидать, что доказательство самоочевидного существования инфантильных фантазий прольет свет на общую проблему жертвоприношения, в которой среди прочего используется мотив кастрации. То, что Нелькен имеет это в виду, явствует из сноски, в которой он называет змею и скорпиона историческими животными церемонии кастрации.

1063 Я взял на себя смелость подробно остановиться на комментарии Тауска потому, что усмотрел здесь благоприятный повод для беглого описания различий в наших подходах. Мы никоим образом не отрицаем возможности редукции по Тауску, это должно быть очевидно. Но в названной и во всех подобных редукциях мы не находим ничего полезного, ни следа удовлетворительного объяснения. Напротив, мы считаем, что удовлетворительное объяснение должно прояснять телеологическое значение мотива кастрации. В психологии, как известно, на сугубо причинных объяснениях далеко не уйти, ведь изрядное число психических явлений можно удовлетворительно объяснить только посредством выявления целеполагания (сказанное никоим образом не меняет и не умаляет чрезвычайную ценность открытий школы Фрейда – мы просто добавляем факт телеологического наблюдения к прочим; я посвятил этому вопросу специальное исследование, которое вскоре появится в «Ежегоднике»[387]).

1064 Наши попытки развить и расширить идеи предшественников порождают нелепые слухи о расколе. Что-либо в этом роде возможно только в фантазиях людей, принимающих свои рабочие гипотезы за символ веры. Эту довольно детскую точку зрения я не разделяю. Мои научные взгляды меняются вместе с моим опытом и накоплением знаний, как всегда было, есть и будет в науке в целом. Какие-либо подозрения могли бы иметь основания лишь в том случае, если бы дело обстояло иначе.

Ответы на вопросы о Фрейде[388]

[24 июля 1953 г. корреспондент «Нью-Йорк таймс» в Женеве Майкл Л. Хоффман отправил Юнгу следующую анкету в связи с планируемой статьей о Фрейде:

1. В какой части вы принимаете работы Фрейда?

2. Какова была роль работ и взглядов Фрейда в развитии вашей собственной аналитической психологии?

3. По вашему мнению, играет ли фрейдистская сексуальность какую-либо роль в этиологии неврозов?

4. Не могли бы вы оценить вклад Фрейда в наши знания о психике?

5. Не могли бы вы прокомментировать значение методики Фрейда как терапевтической процедуры?]

1065 Поскольку критику работы Фрейда невозможно изложить в короткой статье, я вынужден ограничиться краткими ответами.

1066   1. Я принимаю факты, открытые Фрейдом, но вот его теорию принимаю только частично.

1067   2. Факты вытеснения, подмены, символизации и систематической амнезии, описанные Фрейдом, совпадают с результатами моих ассоциативных экспериментов (1902–1904). Позднее (1906) я выявил аналогичные явления и при шизофрении. В те годы я разделял взгляды Фрейда, но никак не мог заставить себя принять сексуальную теорию неврозов, а тем более психозов, сколько бы я ни старался. Я пришел к выводу (1910), что односторонняя увлеченность Фрейда половым вопросом является субъективным предубеждением.

1068   3. Очевидно, что половое влечение играет немалую роль в нашей жизни, следовательно, и в неврозах, и столь же очевидно, что стремление к власти, многочисленные формы страха и индивидуальные потребности одинаково важны. Я возражаю только против чрезмерного внимания к сексуальности в теории Фрейда.

1069   4. Вклад Фрейда в наши знания о психике не имеет себе равных, это величайшее достижение. Он предоставил нам возможность заглянуть в темные тайники человеческого разума и характера, и этот прорыв можно сравнить разве что с «Генеалогией морали» Ницше[389]. В этом отношении Фрейд – безусловно, одна из важнейших фигур культуры девятнадцатого столетия. А его специфическое недовольство объясняет односторонность объяснительного принципа.

1070 Нельзя сказать, что Фрейд – первооткрыватель бессознательного. Ему предшествовали К. Г. Карус и Эдуард фон Гартман[390], а Пьер Жане был его современником, но Фрейд, вне сомнения, указал путь к бессознательному и установил саму возможность изучения бессознательных содержаний. В этом отношении его книга о толковании сновидений оказалась крайне полезной, хотя с научной точки зрения она вызывает множество вопросов.

5. Что касается психологической терапии, это чрезвычайно щекотливая тема. Мы точно знаем, что любой метод, любая процедура и любая теория, ставшие предметом веры, добросовестно применяемые и поддерживаемые человеческим пониманием, могут иметь поистине замечательные терапевтические следствия. Терапевтическая польза ни в коем случае не является достоинством какой-либо конкретной системы; имеет значение прежде всего нрав терапевта и его отношение к пациенту. По этой причине я говорю своим ученикам: вы должны знать как можно больше о психологии невротиков, а также о самих себе. Если что-либо кажется превосходным многим, лучше в это поверить, и тогда вы сможете с достаточной степенью серьезности применять свои знания искренне и ответственно. Если же что-либо кажется превосходным лично вам, то у вас всегда будут обоснованные сомнения в том, что кто-то другой может вас превзойти, и из чистого сострадания к своему пациенту вы будете следить за тем, чтобы не ввести того в заблуждение. Поэтому вы никогда не забудете уточнить, насколько он согласен и насколько не согласен с вами. Когда пациент не соглашается, анализ останавливается, а если этот факт упускается из виду, то оба, врач и пациент, оказываются одураченными.

1072 Теория важна в первую очередь для науки. На практике вы можете применять столько теорий, сколько есть на свете людей. Честный человек всегда будет проповедовать собственное евангелие, даже сам о том не подозревая. Если вы правы, этого вполне достаточно. Если вы ошибаетесь, даже самая лучшая теория все равно будет ошибочной. Нет ничего хуже правильного средства в руках неправильного человека. Не забывайте, что при анализе пациента вы анализируете и сами себя, так как вы вовлечены в процесс ничуть не меньше, чем пациент.

1073 Боюсь, психотерапия – дело очень ответственное, беспристрастное применение удобного медицинского метода. Ранее хирург и не думал мыть руки перед операцией, а