Он так и не выбежал из «Зоны А». Остановившись на пороге, замер и посмотрел на отца.

Выстрел. Звук падающего тела.

Отцовский взгляд не увидел, какая участь постигла его мальчика. Из почерневших белков сочились кровавые слезы, вспученные вены ― такие толстые, будто в них пролезли гадюки, ― покрыли шею и взмокший лоб. Растолченные в муку кости забили кровеносные сосуды. Несколько вдохов, и Зилла не стало. Он умер, не осознав родительского горя.

– Может, тебе известно, куда этот гомосап засунул контейнер? ― Внимание Каони сосредоточилось на последнем выжившем.

– По дороге сюда он копошился в углу фургона, ― солгал ученый.

Каони отправил военных проверить. Те удалились, оставив своего босса наедине с заложником и безучастной роботессой. Как ненужного свидетеля адской бойни ее ждет незавидная судьба в пункте переработки вторсырья.

– Что же мне с тобой делать, Ён Нгуен? Весь этот бардак придется на кого-нибудь списать. Как тебе такая версия: сбрендивший руководитель НИИ убивает случайных посетителей? Или сойдет несчастный случай, в результате которого ты погибнешь? Пожалуй, второй вариант звучит правдоподобнее. Подумай, может, у тебя возникнет предложение поинтереснее, а я пока приберусь здесь.

Каони освободил тележку от инструментов, которыми взламывали «Зону А», чтобы сложить на нее трупы. Зилла он загрузил первым, пожаловавшись на его тяжесть. Нога, точно резиновая сосиска, упрямо вываливалась за бортик. Поверх он бросил трупы Шааны и Юмису. Пирамиду из мертвецов увенчал юношей. Он выкатил катафалк, чтобы спустить его на лифте в дата-центр. Незатейливое посвистывание стихло в пустоте перехода.

Ён обмазал сковывающий его наручник загадочной смазкой, обильно сочащейся из рукояти ножа. Биополимер сжался, впитав в свои тонкие прожилки ядовитый субстрат, и зачах. Ладонь по-прежнему была намертво приклеена к поверхности. Физик дернул руку. Обваренная кожа порвалась, оголив анатомию кисти. На лбу проступил леденящий бисер, в единственном глазу потемнело. Стараясь не смотреть на страшное увечье, он проследовал за мясником-Каони.

Измазанный кровью политик стоял на обслуживающем помосте и запихивал тело своей возлюбленной в воздушный шлюз, соединяющийся с пустотой яйцеобразного блока ― такого громадного, что потолочные светильники казались хилыми мотыльками. Редкие посетители дата-центра всегда удивлялись пустотелости стеклянной скорлупы: «А где же, собственно, черная дыра?» В действительности только специальные приборы могли разглядеть ее атомарный уровень, неспособный искривить даже пучок фотонов. Этого количество вещества, сжатого до радиуса Шварцшильда, было вполне достаточно, чтобы в нем уместилось столько информации, чтобы с лихвой удовлетворить все потребности научных институтов Республики. В будущем, когда технологии достигнут такого уровня, что микроскопическими частицами научатся управлять за горизонтом событий, эту махину можно будет использовать не только как обычный накопитель данных, но и как суперкомпьютер, функционирующей вне пространственно-временного континуума. А сейчас этот кретин пытался использовать апофеоз субатомной инженерии для утилизации трупов.

– Нашли Черный эфир? ― отреагировал Каони на жужжание открывающихся дверей. И, не поворачиваясь, распорядился: ― Принесите мне электропилу.

Ослабленный, неспособный на молниеносную атаку, босоногий хранитель времени бесшумно ступал по решетчатому настилу, из которого были сплетены спирали многоуровневых переходов.

– Так нашли или нет? ― повторил он вопрос.

Ён преодолел половину пути, как его враг повернулся. Бросив неуклюжий труп, Каони выхватил пистолет, но, присмотревшись к ковыляющему физику с изуродованной рукой, отказался от идеи банального расстрела.

– Пожалуй, я живьем засуну тебя в этот аквариум.

– Попробуй, ― прохрипел Ён, подходя к противнику.

Все произошло в полной тишине. Мелькнувший нож полоснул физиономию замминистра. Тупое лезвие лишь неглубоко разрезало кожу на щеке. Каони схватился за свежую рану. После секундной растерянности, до того, как Ён нанес второй удар ― жалящий и точный, ― Каони выстрелил ему в живот.

Нож вошел в горло по рукоять. С булькающим свистом брызнула кровь. Каони перевесился через край помоста и улетел в глубину технического рва, где мощные магниты удерживали черную дыру в своей хрустальной оправе. Он убил своего врага.

Горячие ленточки крови переплетали немеющие ноги, которыми он загребал луну, что плескалась в лужах на оплавленной брусчатке площади Моря Дирака. Вчера, тридцать первого апреля, офисные болванчики выбрались на природу и будут до утра отмечать праздник Труда, проводя тренинги по тимбилдингу, призовые соревнования и викторины. Первомайский Пусан превращается в город-призрак, на пустынных улицах которого завывает морской ветер. В эту ночь он был таким порывистым, что выдувал последнее тепло из сердца.

Он медленно соображал. Вытекшая мозговая жидкость отупила края мыслей, сделав их тягучими. Он шел в никуда, оставляя за спиной полуразрушенные «Песочные часы». Понимал, что если упадет, то больше не поднимется. Пожалуй, единственной причиной держаться было найти хоть кого-нибудь и рассказать о катастрофе на астероиде Дэнкинс, об уничтоженном антибитовом передатчике, о смертоносном минерале, который, к счастью, так и не был доставлен на Землю, иначе Каони обязательно отыскал бы его. Других причин цепляться за ускользающую жизнь не было.

Говорят, что без будущего нет счастья. В его случае будущее невозможно без прошлого. Он больше не властен над временем, и то, к чему он так стремился ― вернуть ушедшего в безвременье белокурого Трэя, оставившего после себя невосполнимую пустоту, ― уже не удастся. Им больше не суждено встретиться, а значит, отношения не начать с нуля, не исправить глупых ошибок, не примириться, не жить свободными. Без него этот безлюдный город сделался холоднее и ветренее, а собственная и без того однообразная жизнь ― еще бессмысленнее. Готовый нарушить все законы Республики, он только сейчас прислушался к своим невыраженным мыслям и чувствам: он стремился стать Трэю близким и надежным другом.

Свет из окон второго этажа едва освещал колышущийся на фасаде японский флаг, казавшийся червоточиной, ведущей в иное временное пространство. Мыслительные процессы удивительным образом низвергали рациональность до нелепых ассоциаций. Чугунная ограда вокруг здания представлялась строчками абиграммы, приоткрытая дверь ― щелью антибитового передатчика, что выплевывает послания из будущего. Мокрый газон, на который он рухнул, был похож на дождевой лес, населенный странными существами. Одной искалеченной гусенице он помог вскарабкаться на лист.

Теперь, когда время течет необратимо, он, насколько хватит сил, будет жить только мыслями о прошлом.

Голова, приятно погружаясь в подушку, непривычно побаливала. Наверно, из-за медицинских процедур. Побочные эффекты, вероятнее всего, также были причиной странных видений, в которых он едва не задохнулся в ящике со стеклянной крышкой. Он чудом оторвал уплотнитель и дышал через образовавшуюся щель, пока за ним не пришли. Интересно, сколько дней его отмачивали? От биогеля до сих пор пощипывает кожу.