«18.05.863. Сегодня госпожа Меральмира, чрезвычайно рассвирепев, разразилась проклятиями и с обещанием когда-нибудь спалить одну из своих служанок дотла пнула бедняжку ножницами в живот. Придворный лекарь не знает, выживет ли та, говорит, если продержится ночь, то у нас будет надежда. Ах, эти несчастные горничные, как незавидна их судьба! Ах, эти несчастные чародейки, как легко они могут впасть в беспамятство!

Но эта женщина дала нам все, что мы сейчас имеем, а значит, мы должны всевелико почитать ее и прощать ей всяческие огрехи».

«03.06.865. В том, что эта женщина мудра, мне не приходится сомневаться. Но, думаю, она мудра настолько же, насколько безумна. Вечерами, когда я подслушиваю ее комнату через предназначенный на то лаз, я вижу ее у зеркала. Она может часами сидеть, глядя на свое отражение, раскачиваться на своем кресле и негромко говорить.

“Такие, как я, должны вечно находиться при государях, а в том, чтобы размениваться на меньшее, нет толка. Успех – это сила, нужная для того, чтобы преодолеть все трудности, и я в полной мере ею располагаю. И я уже проходила через все это, – говорит она. – Много раз проходила. А потому нельзя бояться. То, что я вижу, не должно обязательно исполниться. Не должно”.

Она в чем-то убеждает себя, но потом все равно принимается плакать. Она громко рыдает и причитает о том, что ей нужно сотворить себе защитника – человекоподобное существо, что будет охранять ее. Потом она вдруг вспоминает о том, что ей негде “взять плату”, и рыдает еще сильнее.

В комнате долго слышатся ее всхлипы: “Что же я наделала, что же я наделала! Извечный маг не может переродиться! Как же я могла так неосторожно поступить? Мир рушится… Мир горит! Он сгорит будто карточный домик!”

Успокаивает ее все то же зеркало, в которое она принимается потом рассматривать свои глаза. Она уже совсем безумна. Она жалка».

«04.10.865. Вчера вечером, несмотря на запрет покидать замок и на живот, который уже можно катить впереди нее на повозке, Меральмира отправилась в город. Вернулась в свои покои она за полночь и вся в крови. Она не хотела, чтобы ее видели, но прислуга обо всем мне рассказала. Узнал об этом и Ренгуар – он в гневе отправился к ней.

Элиз также прошептала мне на ухо, что при попытке уличить ее в помешательстве госпожа одарила Его Величество звучной пощечиной. У женщин в тягости бывают всяческие причуды, но это не укладывается ни в какое понимание.

Сегодня с утра в западном крыле тушили пожар, и супруг долго кричал, что не желает более видеть “эту женщину”».

«20.12.865. Сегодня Меральмира, промучившись два дня, наконец произвела на свет императору двух сыновей, но те уже через три часа умерли от горячки. Да и сама госпожа, хоть она и необычайно властна, еще две недели не должна вставать с постели – так говорят лекари.

Ренгуар же до сих пор не желает ее видеть.

В бреду чародейка говорила про какого-то Извечного мага и про то, что надо помочь ему, надо восстановить порядок, но все мы сошлись на том, что это лихорадка. Мадам Сержери посоветовала дать ей больше обезболивающего состава, но я запретила: мои пожелания этой женщине самой страшной из смертей все еще сильнее, чем всякие другие чувства».

«11.01.866. Сегодня госпожу Меральмиру вывезли из замка – кажется, в лес. Они хотели сделать все тихо, но весь двор слышал эти протяжные, надрывные крики: “Твой замок – карточный домик! Такой хрупкий, такой легкий! Смотри, как он весело занимается пламенем – раз, и вдруг вспыхивает словно спичка! Полыхающее зарево и клубящийся дым”.

Полагаю, эта женщина уже совсем безумна. Ведь она давно уже не молода. Она устала. Она, как и я, слишком долго жила в заточении, в мире своих иллюзий. Но сегодня мы избавимся от нее, теперь настала пора положить этому конец».