Не случайно, потому как и сам Жуков изначально понимал, что творит гнусное дело, в связи с чем сам же и засекретил эту подлость. К примеру, «шапка» того, что он изобразил на бумаге, выглядела так: «Секретно. Товарищу ХРУЩЕВУ Н. С. Посылаю Вам проект моего выступления на предстоящем Пленуме ЦК КПСС. Прошу посмотреть и дать свои замечание. Г. Жуков. 19 мая 1956 года. № 72 с. Секретно»

И далее следует текст, содержание которого даже при беглом ознакомлении с ним действительно невозможно воспринимать без глубочайшего физиологического отвращения и яростно кипящего возмущения.

Ну а ежели, предварительно, конечно, переборов все одолевающие страсти, детально проанализировать содержание этого текста, то в итоге гарантированно произойдет следующее — даже от природы исключительно спокойный человек взорвется от беспредельного возмущения наглой ложью маршала!

Вот почему ему самое место именно там, в особом архиве. Ибо предъяви такое народу, то весь так долго и столь искусственно же надраивавшийся облик «Георгия-Победоносца» действительно мгновенно померкнет! На века померкнет! Потому что народ не простит столь чудовищно подлой лжи! Даже при всем понимании того, что, как и любой иной нормальный человек, Сталин, возможно, и не был ангелом, — и то не простит!

Приведя текст этой чудовищно подлой лжи на страницах своего сборника уникальнейших документов сталинского и постсталинского периода времени под общим названием «Запрещенный Сталин» (М., 2005. С. 411 — 428), его автор, полковник запаса ФСБ, президент регионального общественного фонда содействия социальной и правовой поддержки ветеранов и сотрудников ФСБ РФ, кандидат исторических наук Василий Михайлович Сойма сопроводил его следующим комментарием: «Ну что сказать после этого? Правильно: рабы всегда пляшут на могилах своих господ. Первым Сталина предал Хрущев, больше всех пресмыкавшийся перед ним (добавлю, что не от страха, а от осознания своей тщательно скрывавшейся никчемности в сравнении с Величием Гения Созидания! — А. М.). Вслед за Хрущевым отрекаться от прежнего кумира начали все: политики и ученые, военные и инженеры человеческих душ. Прославленный (как убедимся, главным образом вследствие специальных пиаровских ходов Сталина. — А. М.) полководец тоже не удержался, отдал дань моде. А может, и в самом деле вознесся, уверовав в свою гениальность. Власть с человеком чудные дела творит.

К последним словам В. М. Соймы позволю себе отнестись критически — «не дань моде» отдал тогда Жуков и не «тоже не удержался», и даже не столько уверовал в свою гениальность. Если бы дело обстояло именно так, ну да и бог бы с ним! В нашей истории кто только не куролесил подобным образом — эка невидаль…

Тут дело совсем в ином. Силой тогдашнего статуса Хрущева как первого в партии и государстве лица Жуков пытался заткнуть всем рты, а заодно приказать — строго-настрого приказать исходить из того, что в трагедии 22 июня 1941 г. виноват только Сталин, а он да Тимошенко, еще перед войной крутозвездно-крутолобые стратеги от «безграмотного сценария вступления в войну», никакого отношения к той кровавой трагедии не имеют!

Однако, как и всегда-то бывает в истории, у него и получилось-то как всегда… В тексте этого выступления он собственноручно, лично, письменно обозначил все то, что хотел навсегда скрыть от народа, отдавшего столько жертв на алтарь Великой Победы. И, что особенно ценно, почему хотел это скрыть, — в первую очередь причины (включая и их параметры) того, как он умудрился едва ли не в абсолютном соответствии с «Планом поражения» Тухачевского «проморгать войну», вследствие чего и громыхнула исторически беспрецедентная трагедия 22 июня 1941 года!

Но что особенно поразительно, так это то, что и сваливал-то он с себя ответственность за трагедию тоже едва ли не в полном соответствии с наущениями Тухачевского из «Плана поражения». Особенно в самом главном вопросе — в вопросе об определении направления наиглавнейшего удара гитлерюг. Нам еще предстоит подробно проанализировать этот феномен.

Но одно можно сказать с абсолютной точностью: правы мудрейшие умы человечества — мертвые титаны по определению виноваты! И потому есть все резоны вновь воздать должное мудрой прозорливости Сталина, за десятилетия предвидевшего, что на его могилу нанесут-таки кучу мусора.

Жуков действительна был еще тот «мастер» черного пиара на потребу политической конъюнктуре. С разыгравшейся на том пленуме, в т. ч. и не без содействия самого Жукова, вакханалии оголтелого антисталинизма, по страницам тысяч исследований стал шастать «бродячий сюжет» о том, что-де не загуби Сталин в 1937 г. «талантливых стратегов» типа Тухачевского и К°, то уж эти-то точно показали бы фрицам «кузькину мать» — аккурат по утру 22 июня 1941 г.

Так вот и испугались бы генералы вермахта таких «стратегов», как Тухачевский?!

Герры генералы не только прекрасно знали, что собой представляют он и ему подобные «стратеги», но и абсолютно ясно, с давних времен совершенно точно знали систему их военного мышления, что называется, на всю глубину. Германский военный атташе в СССР Кёстринг еще летом 1931 г. писал главному идеологу и вдохновителю сотрудничества между РККА и рейхсвером, генералу Гансу фон Секту, что взгляды и методы германского генералитета красной нитью проходят через все советские военные положения[395], а спустя всего четыре года — в 1935 — подчеркнул в такой же связи, что все командиры и начальники РККА того периода — ученики германского генералитета[396].

Так что для герров генералов все эти достославные «стратеги» не были «терра инкогнита» — фрицы в мгновение ока вычислили бы, что те удумали.

В поисках подлинных причин того, с какой стати Жуков заговорил о приграничных (они же, как увидим, на самом-то деле пограничные) сражениях как о «вестнике» малой, но «буревестнике» большой войны, нет иной дороги, кроме как обратиться к недавней истории военной мысли России (СССР) в ХХ в.

И тут же, в мгновение ока, выяснится, что именно Тухачевский и его единомышленники-подельники были главными глашатаями и ярыми поборниками новоизобретенной тогда — в начале 30-х гг. — концепции пограничных сражений, в т. ч. и с элементами т. н. «жесткой обороны» (в виде дырок от бубликов) прямо на линии государственной границы.

Причем именно он, Михаил Николаевич Тухачевский, и являлся главным автором этой концепции пограничных сражений, базировавшейся на идее заранее подготовленного немедленного ответного удара (вообще к авторству причастны также и другие военачальники высшего уровня, но это отдельный разговор).

Беда этой концепции, конечно же, не в том, что основным, итоговым ее автором явился маршал Тухачевский — на его месте с «не меньшим успехом» мог оказаться любой другой, например, маршал А. И. Егоров, которому, кстати говоря, периодически «приписывают» это «авторство». Беда заключалась в ином. Не имевший ни системного высшего образования вообще, ни тем более военного, не обладавший серьезным и разносторонним боевым опытом, но, мягко говоря, отличавшийся не очень-то приличным свойством «непринужденно заимствовать» у наиболее авторитетных, особенно зарубежных, военных теоретиков их наиболее существенные мысли и идеи, Тухачевский весьма резво лепил из них свои «концепции» и «теории».