— А если так и оставить? — нахмурился я. Насчёт названия думал, но не заморачивался — важнее дела были.

— Нельзя! — закачали головами все компаньоны. — Город он как живой, Рикардо. Должен название, имя иметь. А ещё дату рождения. А значит его заложить надо, дать имя и освятить.

— И Порто-Бланко как-то… — Томбо скривился. — Не красочно звучит. Уж с твоей-то фантазией придумай что-нибудь поинтереснее?

— Назови в честь святой Катарины, — расплылся в улыбке валенсиец Хоругвь. — Ктарина Сертория же дала на него разрешение, в обход брата? Вот и будет символичненько. Санта-Магдалена, а южнее — Санта-Катарина.

— Подумаю, — отмахнулся я, ибо вопрос не горел. Но вопрос на самом деле серьёзный. Уже тем, что Луидор дело говорит — лизнуть короля, и отдельно его кузину — дорогого стоит. Особенно с нашими непростыми взаимоотношениями. А ещё тем, что именем этой прелести называть собственный город желанием мягко говоря не горю.

В общем, по порту и виа всё обсудили, управляющих и ответственных назначили, ключевые моменты состыковали, а как план зерновой афёры будет реализовываться — на коленке начнём править, ибо иначе, по-другому, этот мир не работает.

Томбо, сдав меня, «пьянь эдакую, не может пить а туда же» на руки служанкам и раскомандовавшейся Ингрид, уже почувствовавшей слабину остальных и свою волю, свалил. Сеньорам и без меня надо пошушукаться, а я добрался до кровати и вырубился.

Наутро таки состоялся разговор с народовольцами. О, что это был за разговор! Пипец интересный! Но о нём позже.

А потом пришёл мой будущий квестор. Только сейчас понимаю, что это вопрос уже решённый, причём давно, до моего его принятия. У человека так сильно накипело личного и больного, что он рискнул взорвать нахрен за собой не то, что мосты — всё взорвать! Весь город. Его жену и детей следующей же ночью под моей охраной во избежание вывезли из города — пока отправил их в Пуэбло, к Астрид, с письмом. Иначе после всего, что он задумал, с ними точно что-то случится. Чел должен был стать теневым правителем, покровителем этого города; с прицелом именно на это его далёкий предок поддержал местных купчишек в их стремлении выйти из состава графства и присягнуть королю, то есть стать вольницей (ибо король далеко и к тебе не лезет, только налоги плати вовремя). А его род в ответ «опустили» ниже плинтуса. Именно потому, что боялись сильного военного лидера, конунга, что он может влиять на их хитропопые планы и лезть в их дела.

Предложенный Клавдием план был хорош. Очень жесток, но очень хорош! Ибо сразу ставил точки над «ё» и заканчивал эту грёбанную операцию. Но был кошмарно кровавым! Я-Рома его, наверное, не вытянул бы, даже слышать о таком не захотел бы. Я-Рома, вселившийся в Ричи, выслушал бы, но сам его осуществлять или даже готовить не смог бы. А потому и план был Клавдия, и все подготовительные мероприятия — тоже его. От меня требовалось лишь вовремя собрать и мобилизовать бойцов и ждать, поиграв в театрализованное представление «воины соседского графа в беспечности в оккупированном городе». Только так я мог согласиться на такое, не потеряв разлада с самим собой.

— Рикардо, как не понимаешь! — ходил взад-вперёд по гостиной Клавдий, тиская рукой эфес меча на боку. — Это — его люди! На его прикорме!

— Это ЛЮДИ! — пытался парировать я в рамках привычной по тому миру морали.

— Это — люди бургомистра! — не сдавался он.

— Одурманенные им. Они верят ему потому, что он говорит то, что они хотят услышать. Они недовольны мной и закрытием города, они втайне мечтают со мной разделаться, но это из разряда: «А вот если бы подрались Robocop и Terminator, кто победил бы?» На самом деле они хорошие люди, и у них дома дети.

— А ещё котики некормленые, — зачем-то добавил я, опуская голову. Господи, это рыцарский век! Махровое средневековье! Ты ВСЕГДА должен «отвечать за базар». И взяв в руки оружие — отвечай, или не бери. Точка.

Клавдий смотрел на меня через прищур, с покровительственной усмешкой.

— Мне жаль тот мир откуда ты, — просёк по моему лицу кипящие в голове мысли. — Там мужики совсем забыли что такое стальные яйца.

Почему все вокруг меня так сильно правы?

— Ричи, эти люди ХОТЯТ твоей смерти! — принялся втолковывать он, сев в кресло напротив, агрессивно склонившись в моём направлении. — Хотят потому, что ты посягнул на то, что они считали своим правом, своим домом. Ты не лишил их прав, не лишил дома, но показал, что можешь. Только можешь! Имеешь возможность и способен её реализовать. А потому ты — враг, которого надо уничтожить. Пусть даже превентивно.

Я уже говорил, и готов клясться-божиться, что всё будет так. Городская стража и ополчение участвовать не будут. С нужными людьми, есть договорённости — там разумные люди, не самоубийцы. Также не выступят те, кто тебя хоть и не любит, но понимает, что тебя не стоит трогать, даже если есть возможность безнаказанно воткнуть стилет в спину. Даже если ничего за это не будет. Это просто неправильно и некрасиво. А ещё против тебя не выступят те, кто доволен бизнесом с твоим графством. Они могут сто раз тебя ненавидеть, но солиды и лунарии в кошельке перевешивают все неурядицы. И только отмороженные, считающие, что если есть возможность пнуть медведя — надо его пнуть, выпрутся на улицы. Да, их подведёт к этому бургомистр Варг. Но, Рикардо, мать твою, они САМИ выйдут на улицу с оружием! И сами будут ХОТЕТЬ найти в городе твоих не ожидающих нападения людей, чтобы их прирезать. Да просто потому, что они сами себя после этого будут считать крутыми. Подумаешь, медведь был убит спящим и не сопротивляющимся — но вот его голова, вот шкура, и это МЕДВЕЖЬЯ голова и шкура! И оная шкура будет висеть у каждого из них дома на стене до конца их дней.

Он выдохся, откинулся на спинку кресла. Я сидел в молчании какое-то время, затем дал ответ:

— Уговорил. Давай восстание. Провоцируй. Но мы в одной лодке, если не выйдет у меня — у тебя сбежать также не получится.

— Семью вывези. А я…У меня есть яд. Я им живым не дамся. — Клавдий зло оскалился.

Итак, мы решили охотиться на живца. Купцы ещё не дозрели до того, чтобы сдать мне бургомистра Варга, но уже близки к этому. Не будь Клавдия, я потусил бы тут ещё несколько недель, скорее всего две-три, и с аналогичным предложением, устроить в городе подставную театрализованную бучу, пришли бы местные падре. Но Секст Клавдий Рамон оказался быстрее, его интересы попраны более сильно, а потому «выстрелило» с ним, раньше, уж не знаю, к лучшему это или к худшему. В любом случае выстрелило, и я был рад даже ужасному концу — он лучше ужаса без конца.

Варг, скотина такая, пока я «под королём», а мои люди не бесчинствуют, не может призвать народ к открытому неповиновению и буче, его банально пошлют городские магистраты. Но кто сказал, что у правителей не должно быть тайных рычагов власти через своих людей в народе? Наоборот, они обязаны быть! У любого правителя! Есть такие и у Варга. Варг не один в городе крутой мэн, тут таких — попой кушай, а потому он далеко не всемогущ. Но как верно подмечено, магдаленцы ненавидят меня поголовно ВСЕ. Купцы — те понимают, что я меньшее зло, лучше потерпеть, уйду и всё наладится. Им есть что терять. Но те, кому терять нечего… Они ненавидят меня более, чем люто, и готовы «пнуть медведя» если им за это ничего не будет, даже приняв от оного медведя подарки и миску похлёбки.