Несмотря на все эти проблемы, большинство региональных лидеров и влиятельных людей собирались продолжать действовать в том же духе. И, вне зависимости от самых благих намерений сменявших друг друга американских администраций, внешняя политика США определяла приоритетом такие стратегически важные для обеспечения безопасности в регионе задачи, как борьба с терроризмом, поддержка Израиля и препятствование ядерным амбициям Ирана — ради долгосрочной цели стимулирования внутренних реформ в наших арабских странах-партнерах. Честно говоря, мы настойчиво подталкивали лидеров региона на путь реформ потому, что верили: это обеспечит стабильность и всеобщее процветание на долгосрочную перспективу. Мы продолжали сотрудничать с ними по широкому кругу вопросов безопасности и не собирались прекращать отношения между нашими военными структурами.

С этой дилеммой сталкивалось не одно поколение американских политиков. Произносить речи и писать книги, отстаивая демократические ценности, легко, даже когда это противоречит интересам нашей безопасности. Но в условиях реального мира компромиссов выбор становится намного сложнее. Общеизвестно, что политика — это балансирование на острие бритвы. Я надеюсь на то, что мы приняли больше верных решений, чем ошибочных. Однако всегда есть такие решения, о которых мы сожалеем, последствия, которые мы не предвидели, и альтернативные пути, которые мы не смогли выбрать.

На протяжении этих лет я разговаривала с достаточным количеством арабских лидеров, чтобы понять, что для многих из них было весьма непросто мириться с тем, что происходило в их регионе. Они соглашались с тем, что грядут перемены, но подчеркивали, что они не должны быть резкими. Я искала способы выстроить личные отношения с ними и завоевать их доверие, чтобы лучше понять культурные и социальные особенности, которые влияли на их действия. Я хотела ускорить процесс принятия необходимости резких перемен.

Я обдумывала все это во время своей подготовки к очередной поездке на Ближний Восток в начале 2011 года. Я провела бóльшую часть 2009 и 2010 годов, работая совместно с президентом Египта Хосни Мубараком и королем Иордании Абдаллой II над тем, чтобы подвести израильского и палестинского лидеров к прямым мирным переговорам. В итоге трех раундов переговоров по наиболее существенным вопросам их зарождающееся сотрудничество развалилось. Снова и снова я говорила обеим сторонам, что такая ситуация неприемлема и что они должны принять важные решения, которые в конечном итоге приведут к миру и прогрессу. То же самое мне представлялось и в отношении всего региона. Если лидеры арабских стран, многие из которых были партнерами США, не могли принять необходимости перемен, то они рисковали утратить контроль над агрессивно настроенными группами населения и своим поведением спровоцировать беспорядки, конфликты и террористическую деятельность. Этот аргумент я собиралась привести, не смягчая его общепринятыми тонкими дипломатическими приемами.

Пока мы планировали эту поездку, в ходе которой намеревались поднять тему экономической, политической и экологической устойчивости, в регионе разворачивались весьма серьезные события.

Прозападное правительство в Ливане балансировало на грани краха под интенсивным давлением «Хезболлы», хорошо вооруженных шиитских боевиков, которые оказывали значительное влияние на ливанскую политику. 7 января я вылетела в Нью-Йорк для того, чтобы обсудить возникший кризис с премьер-министром Ливана Саадом Харири, сыном погибшего ливанского руководителя Рафика Харири, и королем Саудовской Аравии Абдаллой. Они оба находились с визитом в США.

В это время появились сообщения об уличных протестах в Тунисе, бывшей французской колонии на средиземноморском побережье Северной Африки между Ливией и Алжиром. На протяжении десятилетий в этой стране правил диктатор Зейн аль-Абидин Бен Али. Многие европейские туристы, которых привлекали пляжи этой страны и свободные от национальных предрассудков отели, предпочитали игнорировать негативные моменты политической и социально-экономической жизни Туниса в период правления Бен Али. Женщины здесь имели гораздо больше прав, чем во многих других ближневосточных странах, экономика была более диверсифицированной, а экстремистские настроения не приветствовались. Но правящий режим все равно был весьма суровым, репрессивным и коррумпированным, и за пределами процветающих туристических районов многие граждане страны жили в бедности и отчаянии.

Беспорядки в стране начались 17 декабря 2010 года, после одного ужасного события. Двадцатишестилетний тунисец Мухаммед Бузизи продавал фрукты с небольшой тележки в Сиди-Бузиде, бедном провинциальном городке к югу от столицы. Как и многие в Тунисе, он являлся частью теневой экономики и старался заработать денег для того, чтобы обеспечить свою семью. У Бузизи не было официального разрешения на торговлю, и в тот день у него произошел конфликт с женщиной-полицейским, после которого он почувствовал себя униженным. В тот же день он организовал акт самосожжения перед зданием мэрии. Это спровоцировало волну протестов по всему Тунису. Люди вышли на улицы, протестуя против коррупции, унижения и отсутствия возможностей зарабатывать на жизнь. В социальных сетях получила распространение информация о коррупции во властных структурах Бен Али. Некоторые факты были взяты из докладов американских дипломатов по поводу обострявшихся проблем режима. Эти факты были опубликованы на сайте «Викиликс» незадолго до начала протестов.

Режим отреагировал на эти протесты применением чрезмерной силы, что только усилило возмущение общественности. Сам Бен Али посетил Бузизи в больнице, но этого жеста оказалось недостаточно для того, чтобы подавить растущие беспорядки. Молодой человек скончался несколько дней спустя.

9 января я прилетела из Вашингтона в Абу-Даби, это был первый этап моей поездки по Ближнему Востоку. Из Объединенных Арабских Эмиратов я направлялась в Йемен, затем в Оман и Катар. В это время силы безопасности в Тунисе усилили репрессии против участников акций протеста. Несколько человек были убиты. Большинство наблюдателей увидели в этом очередное подтверждение знакомой практики репрессий в регионе, для которого это стало уже привычным.

ОАЭ — это крошечная, но влиятельная страна Персидского залива, которая стала чрезвычайно богатой благодаря своим обширным запасам нефти и природного газа. Правительство во главе с наследным принцем Мохаммедом бен Заидом Аль-Нахайяном инвестировало в солнечную энергетику, видя в ней способ диверсификации экономики и снижения риска с учетом возможной нестабильности на мировом нефтяном рынке. Такая политика была редким примером предусмотрительности и грамотного руководства нефтедобывающей страной. В Масдарском институте науки и технологий, который находился в пустыне примерно в двадцати милях от Абу-Даби, я выступила перед группой студентов-выпускников с речью о сокращении поставок нефти и понижении уровня грунтовых вод в регионе.

— Устаревшие стратегии, направленные на обеспечение экономического роста и процветания, больше не работают, — сказала я. — Для многих нынешняя ситуация является неприемлемой.

Наиболее ярким подтверждением моих слов был Йемен, располагавшийся на юге Аравийского полуострова. Контраст между пыльной, средневековой столицей Йемена, Саной, и сверкавшими огнями современными городами ОАЭ, Абу-Даби и Дубаем, не мог не удручать. Йеменом, который представлял собой страну с племенным общественным укладом, с 1990 года руководил Али Абдалла Салех, являвшийся авторитарным лидером. Страну сотрясали жестокие мятежи сепаратистов, сюда постоянно прибывали террористы, связанные со структурами «Аль-каиды», зашкаливал уровень безработицы, сокращались поставки воды, а статистика выживаемости детей ужасала. Как ни парадоксально, в стране наблюдался существенный прирост населения, который обещал в ближайшие двадцать лет удвоиться. На руках у населения Йемена имелось большое количество оружия, наряду с этим уровень его грамотности был одним из самых низких в мире.