— Это верно, — подтвердил Белосельский, — это было великое время, когда ресурсы нашей страны можно было продавать без каких-либо больших ограничений. Барьеры были минимальны, и поэтому на этом многие «играли».

— На самом деле барьеров нет и сейчас, — наставительно продолжал седой господин, — но то время действительно можно было назвать истинным веком рождения новых капиталов, невероятных свершений…

— Я правозащитник…

Белосельский назвал свое имя. Почтенный предприниматель оказался удачливым любимцем фортуны по фамилии Вересков, который нажил себе капитал продажей древесины.

— Признайтесь, что сегодня правозащитники превратили свое ремесло в бизнес.

Белосельский глубоко задумался.

— Пожалуй, я буду как раз исключением. Я вообще пожертвовал более трех четвертей моего состояния на благотворительность и трачу достаточно значительные суммы почти каждый день. Но Вы правы в том смысле, что правозащитная деятельность не препятствие для занятия бизнесом. Разница в том, что я это делаю не для себя.

Вересков ухмыльнулся.

— Вы не обидитесь, если я выскажу весьма нелестное мнение о правозащитниках?

— Отнюдь, я весьма ценю искренность.

— Видите ли, правозащитники любят разглагольствовать о мнимых правах, фальшивой свободе и прочей ерунде, пригодной лишь для захудалых философов и прочих неудачников. Мы же с Вами прекрасно знаем, кто всем заправляет и диктует правила игры.

— Так рассуждают очень многие, — подтвердил Белосельский, — все те, кого я знал, политики, промышленники, даже известные врачи, все исповедуют одно и то же, иными словами, поклоняются одному и тому же идолу.

— Но и правозащитники от этого ушли недалеко, — возразил Вересков, — между прочим, на эту вечеринку меня пригласила супруга. Она считает, что обязательно раз в полгода она должна участвовать в биеннале либо в благотворительном обеде… Между прочим, сегодняшний показ последней коллекции моделями мало отличается от того, что я вижу в Париже…

— Согласитесь, что Елена Белосельская — удивительная женщина, настоящая аристократка! — ввернул кто-то из присутствующих. — Ей нет равных ни по красоте, ни по уму. Она располагает с первых мгновений. Я слышал, что она ищет компаньона для открытия Дома Моды на Новом Арбате!

На губах Алексея промелькнула ироническая улыбка.

— Что ж! Можете попытать счастья, — отвечал Белосельский, и затем прибавил: — Господа, я хотел бы поведать одну весьма прелюбопытную историю…

— Отлично! Послушаем, — ухмыльнулся Вересков и, покончив с бильярдом, поманил к себе официанта и взял с серебряного подноса бокал розового шампанского, — только без нравоучений!

— Это даже не история, а печальная повесть. Дабы не портить настроение всем присутствующим, я буду краток. Начало девяностых годов положило начало той страшной эпохе, когда люди, и без того лишенные чести и совести, полностью утратили человеческие и моральные качества и попросту превратились в тех двуногих, которых Диоген называл «двуногие без перьев».

— Я же просил без нравоучений, — возразил Вересков и заметно помрачнел.

— Некие два деловых партнера, вернее, два закадычных друга, решили организовать свое дело, связанное с продажей древесины. Кто же осудит их за это? Только не я… Они начинали практически с нуля. Всеми правдами и неправдами они добыли необходимые разрешения, нашли покупателей из Франции…

Белосельский сделал небольшую паузу. Вересков насупился, выпил второй бокал шампанского и стал подозрительно посматривать на нашего героя.

— Итак, двое друзей по делам бизнеса устремились в Париж, в этот великий центр Европы, который служит вечным полем битвы политических и торговых интересов сильных мира сего. Париж, словно магнит, притягивает, чтобы влюбить в себя или разочаровать… Словом, эти два друга, разбогатев, окунулись в неведомую доселе жизнь. Один из них снял особняк в предместье Парижа и обосновался там со своей семьей. Его бизнес-партнер (назовем его — условно — Мистер Икс) по каким-то своим причинам захотел остаться единственным игроком на рынке. В те времена в Париже существовал некий русский «*** Банк» (бывший советский загранбанк), который хранил очень многие секреты прошлого. Так вот, Мистер Икс сговорился с директором этого банка о том, что деньги пройдут именно через этот частный финансовый институт. Разумеется, Мистер Икс понимал, что его друг будет против, и его нужно вывести из игры. В те времена не брезговали никаким способом…

Вересков отшвырнул бокал и направился к выходу.

— Куда же Вы? — вскричал Белосельский. — Вы не желаете выслушать конец этой истории?

— Нет, — прошипел старик, — мне уже пора.

— И все же Вы останетесь, — ледяным тоном воскликнул Белосельский, — здесь входы и выходы охраняются моими людьми, поэтому присядьте.

— Что это значит?! — на лбу Верескова вздулись вены от напряжения.

— Это значит, что Вы дослушаете мою историю. Я продолжаю. Опускаю некоторые неприятные подробности. Мистер Икс дал приказ совершить самое страшное дело в своей жизни. Однажды утром в особняк под Парижем ворвались вооруженные люди и перебили всю семью, за исключением одной девочки лет шести…

— Я не понимаю, какое отношение это имеет ко мне? — Вересков резко разорвал воротничок рубашки, который стягивал его шею. — И как вы смеете?

— Все очень просто, — невозмутимо отвечал Белосельский, — я очень редко вмешиваюсь в семейные дела, так как считаю, что они меня не касаются. Но меня попросили принять участие в одной трагической истории, которая имела место двадцать пять лет назад. Я должен был найти человека, который убил всю семью и оставил сиротой ребенка. И все из-за двух миллиардов долларов. Так что, господин Вересков, позвольте полюбопытствовать: Вы были счастливы все эти годы? Вам хорошо жилось с таким грузом на сердце? Вас никогда не мучила совесть?

Вересков смотрел, прищурившись, на Белосельского и его лицо выражало ненависть и страх.

— Кто ты такой и что тебе надо от меня?

— Я добавлю, что эта девочка, которую Вы оставили почти нищей, закончила один из престижнейших вузов и стала бакалавром наук. Семейная трагедия не стала причиной ее несчастья, так она сумела построить свою жизнь и справляться с трудностями, выпавшими на ее долю.

По знаку Алексея все гости были удалены, и Вересков увидел перед собой интересную зрелую девушку лет тридцати, лицо которой было бледно, а глаза заплаканы.

— Вот человек, которого Вы безуспешно искали столько лет, — произнес Белосельский, — я не хочу сам выносить ему приговор. Сделайте это Вы сами. Мне кажется, в любом случае он должен вернуть половину того, что Вам принадлежит по праву.

Вересков уже пришел в себя.

— Господин Белосельский, это все глупая шутка, — заявил он, — и я не позволю Вам оскорблять себя. Вы дорого заплатите за этот фарс…