– Не знаю.

– Хочу родить ему сына, чтобы он больше никогда ко мне не приходил.

– Передумала возвращаться на родину?

– Адэру не нужна фаворитка с ребёнком, – промолвила Галисия и, поднявшись с пола, подошла к окну. – Я точно беременна?

– Да.

– Когда я рожу, кто будет кормить ребёнка?

– Ты.

– Но это отвратительно и по-плебейски. Надо мной все будут смеяться.

– Ты не в Тезаре, Галисия.

– Во что превратится моя грудь… – Вздохнув, Галисия поводила пальчиком по разноцветному стеклу. – Скажи честно: ты уводила чужих мужчин?

– Если плохо лежит – грех не взять, – ответила Малика и, не прощаясь, покинула комнату.

Под ногами шуршал горячий гравий, солнце слепило глаза сквозь чаруш, от духоты и жары першило в горле. Выйдя за калитку, Малика забралась на носилки и, уронив руки на подлокотники кресла, уставилась в атласный потолок. Носильщики подняли паланкин и затоптались на месте, ожидая приказа отправиться на пристань, где была пришвартована яхта.

Однако Малика велела идти во дворец Иштара. Увидевшись с Хёском, отменила поездку на остров, и вечером ступила в здание, которое на протяжении сотен лет принадлежало шабирам.

В отличие от дома Галисии, это было солидное строение, хотя размерами до дворца не дотягивало. Горельефы на фасаде изображали подводный мир, к парадной двери вела лестница, выполненная в виде морской раковины. В просторных светлых залах переливались золотые колонны, похожие на морских коньков. Окна жилых комнат выходили на восток. Овальная терраса под цветной стеклянной крышей выступала в сад и заканчивалась фонтаном. Длинный мостик из алмазного мрамора вёл к бассейну с морской водой.

Три дня Малика привыкала к новому жилищу. Знакомилась со слугами и служанками – те и другие обитали в комнатах, расположенных под дворцом Шабиров. Там же, в полуподвальных помещениях, разместились носильщики: Луга, Драго, Охло и ещё один воин.

На четвёртый день Малика позвала к себе мать-хранительницу и жену Альхары. С их помощью составила список женщин, которых пригласила в гости на пятый день. В основном это были старухи-помощницы Фейхель и супруги друзей Альхары. После каждой вечерней посиделки список пополнялся новыми именами. И через месяц на круглой дворцовой площади стояла уже сотня паланкинов.

Сначала Малике было тяжело найти с ракшадками общий язык: сказывалось отсутствие общих тем для разговоров и общих интересов. Гостьи не хотели говорить о детях, избегали бесед о политике. Угощения пробовали нехотя, отвернувшись от стола и слегка приподняв края чаруш.

Потом выяснилось, что женщины получили неплохое образование: все изучали историю, астрономию, богословие, иностранные языки, и много читали. Книги писателей Краеугольных Земель единодушно считали вымыслом. Малика расспрашивала ракшадок о традициях, ненавязчиво рассказывала свои истории. Информацию для размышлений подавала маленькими порциями, боясь прослыть фантазёркой.

К концу второго месяца паланкины теснились не только перед дворцом, но и на прилегающей к площади улице. Малика понимала, что прошло слишком мало времени, ракшадки ещё не открылись перед ней, не прониклись серьёзностью её намерений, и порой недоверие к её рассказам перевешивало разумные доводы. Но утром должен был вернуться из поездки Иштар. Малика опасалась, что он увидится с Хёском (жрец наведывался во дворец Шабир каждую неделю), заподозрит неладное, запретит женские собрания, и ракшадки не успеют произнести самые важные слова. От этих слов зависело: осуществит Малика свою задумку или отправится на родину.

Последняя встреча проходила в саду. Солнце пряталось за деревьями, ветерок доносил запах моря и отдалённый шум припортового рынка. Малика смотрела на женщин, сидевших на траве или подушках, внимала их речам и осознавала, что при любом исходе этой встречи рискует исчезнуть из жизни ракшадок навсегда. Возможно, завтра они будут плеваться, услышав её имя. Кто-то затаит обиду. Некоторые никогда не признаются своим детям, что виделись с шабирой. И вряд ли кто-то вспомнит о ней с теплом.

Обсуждение очередной истории сошло на нет, голоса затихли, взгляды прилипли к Малике. Гостьи ждали, когда она с ними попрощается, а Малика, сидя на пятках, прокручивала в уме заключительные фразы.

Молчание затянулось. Внимание женщин возросло.

– Сначала была мгла. И пустота. Потом появился свет. Но вокруг было пусто. И родилось слово. Оно заполнило пустоту, – произнесла Малика ровным тоном. Ещё сомневаясь в правильности своих действий, сняла с себя чаруш и расправила плечи. – Я верю, что Всевышний смотрит на вас. Его глаза преисполнены бесконечной любовью и тоскливым сожалением. Он вдохнул в вас жизнь, мечтая наполнить её содержанием и сделать такой же значимой, как жизнь мужчин. Он мечтал, что вы будете любоваться закатами над морем, встречать рассветы в объятиях любимых, сидеть за столом с сыновьями, петь с дочерьми, смеяться с внуками. И до тех пор, пока вы не оцените его дар, как драгоценную жемчужину в своей руке, Всевышний будет смотреть на вас с сожалением. Скажите, что ваша жизнь вам важна, что вам не всё равно, как вы проводите дни и ночи. То, что думаете во мгле, скажите при свете. Порадуйте того, кто создал вас с любовью и с любовью встретит в конце пути.

После паузы прозвучали тихие  голоса: «Не всё равно, шабира». – «Нам не всё равно».

Малика поднялась на ноги и раскинула руки:

– Идите ко мне, я хочу обнять вас. Обнять так, как сейчас обнимает вас Всевышний.

Проводив ракшадок до выхода из дворца, вернулась в сад и не покидала террасу, пока сумерки не поглотили кроны деревьев.

***

Утром появился Иштар. С недовольным видом прошёлся по гостевой зале. Остановившись напротив Малики, заложил руки за спину:

– Мы с тобой вроде бы договорились.

Если бы не чаруш, Малика бы с наивным видом взмахнула ресницами. После ночи, проведённой в тяжёлых раздумьях, как ни странно, остались силы на браваду. Близость опасной игры будоражила кровь.

Опустившись в креслице и придавив ладонями платье на коленях, Малика спросила:

– О чём?

– Ты живёшь в моём дворце, – промолвил Иштар. – А сюда приходишь на встречи со своими подружками.

– Здесь я чувствую себя свободной.

– Эльямин! Уговор есть уговор.

– Когда состоится заседание Хазирада?

– Зачем тебе это?

– Отвечать вопросом на вопрос, по крайней мере, неприлично.

– Ты будешь учить меня приличиям? – Иштар явно был не в духе.

– Неужели так тяжело ответить?

Усевшись в соседнее кресло, Иштар закинул ногу на ногу:

– В полдень.

Малика сжала колени руками:

– Я подготовила речь и хочу выступить перед советниками.