А как же красиво он говорил! «Спасение страны», «внутренний стандарт», «стабильная национальная валюта». Да, в хранилище уже собрано достаточное количество драгоценных камней, стоимость которых намного выше стоимости алмаза, будь он настоящим. Но Адэр никак не мог придумать правдоподобный способ избавиться от фальшивки.

– Ладно, начнём по порядку, – сказал Вилар, усевшись на скамью. – Что ты намерен делать со сватовством к Леессе.

– Ничего. Великий договаривается – пусть сам и женится.

– Адэр! Это серьёзно. Это очень серьёзно!

– Пока на брачном контракте не появится моя подпись, все эти разговоры будут только разговорами.

– К Норфалу ты не позвонишь.

– Позвоню, но говорить о болезни не стану.

– Безбура отпустишь?

– Он хочет покоя и тишины? Хочет вишенку на торте? Я принесу ему торт.

Вилар улыбнулся:

– И что это значит?

– Я устрою ему праздник жизни. А вот с этим, – промолвил Адэр, указав на клочки газеты, – я разберусь сейчас.

Через полчаса Гюст объявил о приходе командира охранительного участка Мадраби и, посторонившись, пропустил Крикса в кабинет правителя. Вытянувшись по стойке «смирно», командир устремил взгляд на Адэра.

– Ты знаешь, как плебеи называют окрестности моего замка? – спросил Адэр, пролистывая газеты.

– Не знаю, мой правитель.

– А должен знать, – сказал Адэр, хлопнув ладонью по столу. – Думаешь, почему я вытащил тебя из конюшни и разрешил надеть эту форму?

– Потому что ради вас я готов на всё, мой правитель. Потому что вы можете доверить мне любое задание, и я никогда не спрошу: «Почему?» И если я по своему незнанию допустил ошибку, я её исправлю.

Многословие Крикса слегка остудило нервы.

– Толстосумы, – сказал Адэр. – Моего ребёнка назвали уродом.

– Я вас понял, мой правитель, – промолвил Крикс, нахмурившись. – Я лично пройдусь по стройкам, и все, кто произнесёт это слово, будут уволены и привлечены к ответственности за глумление.

Адэр положил на край стола несколько газет:

– Побеседуй с редакторами.

Крикс взял газеты, посмотрел на обведённые ручкой объявления о приёме на работу:

– Я доходчиво побеседую.

Отпустив командира, Адэр вызвал Гюста и велел принести личное дело маркиза Мави Безбура.

***

Ощутив на шее поцелуй, Малика открыла глаза:

– Чёрт!

– Не совсем, – прозвучал голос Иштара.

Малика спрыгнула с перины. Включив настольную лампу, повернулась к Иштару, лежавшему поверх покрывала:

– Это переходит все границы!

– На тебе нет нижнего белья, – промолвил он, разглядывая прозрачную сорочку.

Малика схватила с изголовья кровати халатик.

– Под рукой надо держать не халат, а нож.

– Держать как ты? – проговорила Малика, одеваясь.

Иштар раскинул руки:

– Я безоружен.

– Не будь у тебя ножа, ты бы не пришёл в мою спальню ночью и не развалился бы на моей постели. Ты приставил нож к моему горлу возле Врат Создателя и до сих пор его держишь.

– Ну-ка, ну-ка. Поделись догадками.

– Ты слышал, как мой человек обозвал тебя извергом.

Улёгшись набок, Иштар подпёр щёку кулаком:

– Так...

– Возможно, ты услышал ещё что-то. Ты сказал, что мои люди болтливы, а у тебя хороший слух. Я поняла намёк.

– Так...

– Я отдаю их тебе, – сказала Малика, затянув поясок на халате.

– В смысле?

– Делай с ними, что хочешь.

Иштар свёл брови:

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Лучше некуда.

– Я начинаю за тебя волноваться.

– Они большие мальчики и сами ответят за свои слова.

– Интересно.

– Самое интересное: они тебе не нужны. Используя их ошибки, ты заставляешь меня трепыхаться как рыбка на крючке.

– Я не виноват, что твои люди идиоты.

– Когда к горлу приставляют нож, есть выбор: подчиниться или умереть. С земли подняться можно, из могилы – нет.

– Это не про нас с тобой, Эльямин.

– Когда я провела с тобой ночь – я упала. В своих глазах упала, Иштар. На твои глаза мне плевать. А сейчас поняла: есть ещё один способ спастись – это забрать нож. Так вот, я отдаю тебе своих людей.

– Жалеть не будешь?

– А самое интересное: тебе я тоже не нужна. Ты ненавидишь Адэра, но он далеко, и ты нашёл болванчика для битья.

– Я готов был возвести этого болванчика на трон.

– Чтобы досадить Адэру. Молчишь?

– Ты идиотка, и я думаю, как это сказать тактично.

Малика выдвинула ящик из комода и вывалила содержимое на кресло:

– Я и правда идиотка. Когда это со мной случилось?

– Уезжаешь?

Малика достала из нижнего ящика старую дорожную сумку:

– Перебираюсь в Приют Теней.

– Давай отложим наши семейные ссоры до пятой годовщины.

– Ты не знаешь, что такое семейные ссоры, – промолвила Малика, бросая в сумку платья. – Ты вообще не знаешь, что такое семья.

– Я показал тебе, как можно жить без любви и получать наслаждение.

– Это физиология, Иштар. Это как щекотка: человек смеётся, хотя ему совсем не смешно. Нам было не смешно. Особенно тебе.

– Ледяной душ и удовлетворение мужских потребностей противоестественным путём – это временные трудности. Мы их преодолеем.

Прижав к груди стопку чаруш, Малика скривилась:

– Иштар... Помолчи.

– Ты должна жить, Эльямин.

– Я живу.

– Если просеять твою жизнь через сито...

– Не надо, Иштар.

– Там ничего не останется стоящего. Треть жизни проходит во сне. На что ты тратишь оставшееся время? На бессмысленную борьбу? Женщина не должна воевать. Сколько у тебя дней настоящей жизни? Сколько минут, сколько секунд у тебя остаётся, чтобы радоваться?

– Как? Как я могу радоваться, если вокруг...

Иштар хлопнул ладонью по постели:

– Слышал. Ты завязла в болоте, Эльямин. Думаешь, что идёшь вперёд, а на самом деле тонешь.

– Ты в меня не веришь.

– Иногда, чтобы жить дальше, надо попробовать что-то новое. И мы с тобой испробовали. Это шаг вперёд, Эльямин. Мы сделали его вместе.