– Он… он погиб, – произнес Урган неверяще.

– Да, – ответил я. Подумав, добавил мудро и загадочно:– Значит, таково высшее Предначертание.

– Какое? – переспросил он с недоумением.

– Такое, – ответил я значительно. – Высшее! Вот так.Да. Ладно, вражеский десант уничтожен, надо содрать с этой императрицы одежду,выловить «жучка» и ехать дальше.

Урган посмотрел на меня с почтительностью и опаской.

– Это может быть трудно, – сообщил он.

– Почему?

– Маячок может быть имплантирован.

– Вряд ли, – возразил я. – Коронованные особи неунизятся до того, чтобы им, как каким-то рабам или коровам… Это в ее доспехах.В крайнем случае в одежде.

Императрица взвизгнула:

– Вы не посмеете!

– Еще как посмеем, – сказал я нагло. – Ребята, снимитес нее доспехи.

Она выпрямилась на сиденье, сказала холодным злым голосом,от которого у меня побежали крупные, как подземные ящерицы, мурашки:

– Всякий, кто попытается снять с меня доспехи, умрет!

Десантники замялись, я буркнул с досадой:

– Что за суеверия?.. Ладно, покажу, как это делается.

Быстрым движением сорвал с нее шлем. Копна иссиня-черныхволос обрушилась на спину, закрыв доспех до поясницы. Ого, сказал я себе, такаясчиталась бы красавицей, если бы не злобность на морде лица. Хотя манекенщицы стакими мордами и с таким выражением как раз и ходят по подиуму.

Она смотрела мне в глаза, ярость окрасила ее щеки в алыйцвет. Я расстегнул защелки, десантники подхватили пластины доспехов.Императрица осталась в легком свитере, я с неумолимостью покачал головой:

– Снимай все. До ниточки.

Она спросила холодно, глядя мне в глаза:

– При всех?

– Ребята, – сказал я, – отвернитесь. Не волнуйтесь,императрица, вашей императьей… империной… имперячьей… в общем, вашейцарственной чести ничто не грозит. Вы не в моем вкусе. Мое сердце уже отданодругой. А взамен своей одежды возьмите мою рубашку. Сейчас тепло, а она вам…гм… пойдет.

Она фыркнула, как часто она это делает, взялась за краясвитера и одним движением подняла его над головой. Перед моим лицом мелькнулиее полные груди, белые и нежные, изумительной формы, алые кончики, в следующеемгновение она отшвырнула свитер в сторону.

– Довольны?

– Одевайте, – предложил я.

Она морщилась, кривилась, рубашка ей коротковата, слишком удаласьростом, но в плечах еще уже торкессы, пуговицы застегнула под самое горло.

– Все снимайте, – напомнил я.

Она прожгла меня злым взглядом, сняла все, вышвырнула дажетрусики. Я проверил, нет ли крохотных сережек в ушах, колец в носу или в пупке,сказал Ургану:

– Все, можно ехать. Все маячки должны остаться позади.

Он с трудом повернул голову, шумно выдохнул. Десантникисидели присмиревшие, старались не смотреть на голые коленки императрицы. Машинатронулась, я чувствовал на спине жжение. Это Изольда прожигает дыру злымвзглядом. Я посматривал по сторонам, кладбище разбитых танков тянется накилометр, затем пошли ухоженные заросли терновника, попадаются лужайки цветов,слишком красивые и нежные, чтобы не признать в их создании руку человека.

Я снова начал поглядывать по сторонам, из-за спины раздалсянасмешливый голос:

– Все еще надеетесь встретить свою… как ее?

Я огрызнулся:

– Да, надеюсь. Мы с нею слишком много прошли, чтобы явот так о ней забыл!.. А здесь красиво, а она очень любила… любит красивое.

Урган бросил машину влево, избегая выпрыгнувший из высокойтравы пень. Я насторожился, в воздухе запахло гарью, снова доносится гул, ноуже не машинный, а будто стонет сама земля, вздрагивает, начинает ворочаться.

– Гони! – велел я. – Вон за тем холмом будет этот вашВход.

– Ваш Вход, – поправил он, – вы пойдете один. Всякого,кто не королевской крови, испепелят сразу.

Мотор взревел, мы понеслись во всю дурь, рискуя разбиться набездорожье. Земля вздрагивает сильнее, деревья слева ушли в сторону, открылсявид на потрясающий город, весь из белых, как мрамор, небоскребов, причудливыхбашен, акведуков, мостов, прекрасных, словно вытканных из ажурной пены.

Я глазел восторженно, смотрели десантники, даже императрица,лишь Урган гнал машину, глядя только на дорогу. Внезапно над головами раздалсястрашный грохот, треск, словно разломился толстый хрустальный свод. Горячаяплотная волна перегретого воздуха ударила по машине с такой силой, что насопрокинуло и понесло, переворачивая с боку на бок, как пустую картонную коробку.Небо и земля поменялись местами раз сорок. Над головой жутко гремело,грохотало, лязгало.

Мы высыпались из машины, десантники вытащили Ургана, егоповредило рулевой колонкой, я прижал к земле императрицу, накрывая своим телом.Она попробовала укусить за руку, я вмазал по зубам и сказал, что я демократ, аэто значит, что у нас все равны, никаких поблажек, ах-ах, слабому, но такомуядовитому полу.

Земля затряслась, могучий кулак воздушной волны соглушительным треском снес верхушку ближайшего холма, словно это песчанаягорка, насыпанная детьми, унес, роняя по пути, а мы остались лежать под ужаснопотемневшим небом, вокруг торчат из земли, как гнилые зубы, пни сломанныхударом ветра деревьев.

Донесся треск, жуткое шипение. С той стороны внезапно взошлоослепляющее солнце: горизонт заискрился оранжевым огнем, небо вспыхнуло, какстог сухого сена. В нашу сторону от самого горизонта совершенно бесшумнопокатила гигантская волна расплавленного металла, Я не сразу понял причинубесшумности: обгоняет звук, но когда обрушилась на сказочный город, впервыедонесся тяжелый грохот, шипение и треск. Высотные здания, что выгляделинебоскребами, на миг высветились темными тенями, в следующее мгновениевспыхнули, как факелы, а секундой позже волна достигла города и накрылацеликом. Лишь два здания ухитрились на короткий миг удержать вершинки надволнами, однако и они растаяли, как крохотные льдинки в ковше с расплавленнымметаллом. Императрица под рукой вскрикнула:

– Это не наши!

Я спросил зло:

– А кто же еще?..

И сам осекся, ведь это значит, что и ее намереваютсяизжарить, как микроба в лесном пожаре. Урган выплюнул сгусток крови на ладонь,прохрипел сдавленным голосом:

– Это могут быть бгагисты… или корсанги…

– Обстреливают из тяжелых орудий? – предположил одиндесантник.

– Или сбрасывают континентальные бомбы, – ответилУрган.

Я покосился на императрицу, ее глаза вылезают из орбит,дрожит не понарошку, зубы стучат.