Морган вдавила маленькие ладошки в рану на его животе, заставляя остатки крови брызнуть, а затем сдвинула руки выше. Обхватив обручем шею, она растерла по его коже собранную кровь, покрывая пурпуром каждый открытый участок. Морган не дышала, погрузившись в магию с головой. В ту магию, что никогда прежде не существовала – даже некромантия воскрешала мертвых на время, но не возвращала их к жизни. Это казалось противоестественным, нарушающим природный порядок вещей… Впрочем, как и те восемь даров, что знали ведьмы сегодня, но которые были немыслимы тысячи лет назад.

Все вокруг замерло. Морган медленно наклонилась и запечатлела на губах Гидеона невесомый поцелуй. То было касание первобытной магии, которой она щедро поделилась с ним, чтобы в следующую секунду сердце Гидеона снова забилось. Ритмично, сильно, пусть и трескуче, как барахлящий динамик патефона.

Я едва не потеряла сознание от облегчения, уже успев представить во всех красках похороны и то, что придется пережить Коулу, как последнему из рода Гастингсов.

– Гидеон!

Коул осторожно притронулся пальцами к его ране: рубашка была разорвана в том месте, где сквозь нее прошло острие копья, но плоть срослась, невредимая. Этого хватило, чтобы Коул обнял брата и прижал к себе, не замечая, что тот не спешит обнимать его в ответ: ватные руки так и остались лежать вдоль тела. Диего, почуяв неладное, осторожно наклонился, незаметно заглядывая Гидеону в глаза, ища в них искры сознания, но не находя. Тот лишь моргнул – медленно, как кошка, а затем обвел бездумным взглядом каждого из нас, будто не узнавал… Будто даже не пытался узнать.

– Ну как? Получилось? – хрипло спросила Морган, повиснув на руках Диего и явно нуждаясь в экстренной порции вафель с кленовым сиропом.

– Вроде бы, – промычала Тюльпана озадаченно и крайне неуверенно.

Я поджала губы и дернула Диего за рукав рубашки, на что тот покачал головой.

– Нужно отвезти Гидеона в Берлингтон, – только добавил он. Притворялся он так же безупречно, как и я. – Думаю, Гидеону нужно… время, чтобы прийти в себя. Здесь все равно нельзя оставаться.

– Да-да, конечно, – забормотал Коул, ослепленный счастьем от того, что его брат не мертв, чтобы заметить, что он и не совсем жив. – Гидеон, какой же ты дурень! Я больше никогда тебя не оставлю, клянусь! Все будет хорошо, обещаю.

Подскочив с песка, Коул помог Исааку поднять Гидеона под руки и опомнился лишь тогда, когда ступил на траву.

– Иди, – подтолкнула его я, крепко поцеловав в губы перед этим, чтобы наконец-то очнуться и убедиться, что не сплю. – Мы скоро приедем.

Коул кивнул и снова посмотрел на Гидеона: тот вяло крутил головой. Синяки на щеках налились, но они были мелочью по сравнению с той трещиной, что дал его рассудок. Стараясь, чтобы Морган этого не заметила, Диего потянул ее к озеру. Все еще потрясенная и измотанная, я двинулась за ними в обход следов, что остались на песке от десятков ведьм. Разбитые тыквы хрустели под босыми ногами сочными обломками.

– С Гидеоном, конечно, плохо получилось, и нам бы стоило это обсудить, но… Ты отрастила жабры? Где они? Хочу посмотреть!

Я крякнула, когда Тюльпана ткнула меня в бок, щекоча. Спрятав в карман клубок пряжи, она довольно улыбнулась. Наши ноги утопали в холодной воде и влажном податливом песке, но мы обе больше не мерзли, согретые осознанием того, что все кончилось.

– Крутой ритуал, – сказала я, заметив, как Тюльпана косится на меня, дожидаясь этих слов.

– Крутой план, – ответила она.

Я почувствовала тяжелую руку Диего в перстнях, опустившуюся мне на плечо. Тюльпана поморщилась, но не сбросила его вторую ладонь с себя, приняв тесные объятия вместе с Морган, встрявшей между нами.

– Зои так и не пришла, – озвучила я, с тревогой глядя на темный горизонт. – И Гидеон… Что с ним?

– Давай решать проблемы по мере их поступления. Вы ведь понимаете, что Ферн могла выжить? – осторожно спросила Тюльпана. – Ковен Шепота не закончил… Остался последний узел…

– Если выжила, ей же хуже. Магии у нее не осталось, а ведьме без умения колдовать тяжко придется, – ядовито протянул Диего.

– А где мы жить теперь будем? – поинтересовалась Морган, подперев его подбородок своей макушкой.

– И как мы можем быть ковеном, если у нас нет Верховной? – поддержал тот скептично.

– Спокойно, ребята! Сейчас все исправим.

Подобрав платье, чтобы не намочить, я шагнула в глубину озера. Когда вода захлестнула колени, я наклонилась и зачерпнула ее в ладонь. Та мерцала в бликах луны, храня в себе гораздо больше тайн, чем могло показаться на первый взгляд.

– Ах вот оно что… – цокнула языком Тюльпана, выражая не то одобрение, не то разочарование, что не додумалась сделать это первой.

Я выпила озерную воду, чувствуя, как вместе с прохладой по горлу бежит первозданная магия, утоляя жажду. Верховенство невозможно уничтожить – впитавшись в озеро Шамплейн после смерти Джулиана, оно было готово принадлежать каждому, кто сочтет себя достойным. Как легендарный Экскалибур, заточенный в камень.

– Caray! – воскликнул Диего, топнув ногой. – Я мог бы стать Верховным ковена Шамплейн! Всего один глоточек… Обидно!

Морган толкнула его локтем в ребра, и все трое рассмеялись. Мне нравился этот смех – беззаботный, дружный. Такому смеху самое место в семье за рождественским столом. Я бы отдала все на свете, чтобы слышать этот звук как можно чаще.

– Вы не обязаны, – сказала я, когда, вернувшись к ним на берег, заметила в руке Диего кожаный ремешок порванного браслета. Как и в прошлый раз, он надеялся заменить им атласную ленту для принесения ковенанта. – Когда Шамплейн исчез, вы перестали принадлежать ему. Отныне вы свободны от всех уз и можете избрать любую дорогу. Даже ту, что проходит в сотнях миль отсюда. Вы мне больше ничего не должны. В том числе ты, Тюльпана. – Я наградила ее, отчего-то пунцовую с бегающими туда-сюда глазками, теплым взглядом. – Аврора привязала тебя ко мне насильно, но твой долг исполнен. Ты можешь вернуться в Нью-Йорк или уехать, чтобы…

– А ты можешь заткнуться, – фыркнула она, выдергивая шнурок из руки Диего. – Только давай без розовых соплей, а то я передумаю.

Я ошарашенно следила за тем, как она связывает им наши ладони, лежащие друг на друге. Тронутая до глубины души, я едва сдержалась, чтобы не задушить ее в порыве нежности – своего нового друга и члена семьи, которым она в этот раз добровольно согласилась стать. Следом за ней встрепенулись Морган и Диего: оба просунули свои руки под шнурок. Четверо ведьм, связанные им точно так же, как и ковенантом.

– Ты знаешь, кто ты есть, – сказала я Морган, остановив ее. – Эхоидун не вступает в ковен – она создает свой…

– В таком случае я не хочу быть Эхоидун, – заявила Морган без тени сомнений, и ее пальцы сплелись с пальцами Диего, улыбнувшегося уголком губ. – Я хочу быть ведьмой ковена Шамплейн. С этого вздоха и до последнего.