время рядами пилонов создается другая ось с севера на юг, к углубленной южной оконечности с ее тремя приделами, в центральном из которых располагается Садашива, а по сторонам от него — Шива Ардханаришвара и Шива Ган-гадхара. У всего пещерного храма два фокуса: мулавиграха, лингам в отдаленном, самом сокровенном, кубическом святилище в западной части; и скульптура Садашивы, ико-ническая форма панчамукха лингама, укрытая глубоко в скале в кубической нише в центре южной части. Прочие вертикальные границы храмового зала — это его углы и северный портик; в обоих случаях границы представляют собой приделы в прямоугольных рамках, выдолбленных в массе камня. «Архитектурная» конструкция выполняет роль витрины. Она оттеняет отдельные святилища, встроенные в гнезда скальной породы.

Подобно тому как лингам заключен в своем святилище, гарбхагрихе, гарбхагриха вместе с лингамом окружена приделами храмового зала в целом. Они выражают присутствие Шивы, воплощенного во всей целостности этой храмовой пещеры, а непроявленный Шива пребывает во внутреннем святилище.

Непроявленный Шива, в его высшей трансценденции, обитает в лингаме. Из лингама, гласит миф, он проявлялся в откровении усомнившимся богам, Брахме и Вишну (гл. VII.2). Или же с абстрактной формой лингама сопряжен лик Шивы (ekamukha linga)3; или четыре видимых лика Шивы расположены вокруг лингама, образуя панчамукха лингам (pancamukha linga)4. Четыре лика Шивы это Татпуруша (Ма-хадева), Агхора (Бхайрава), Вамадева (Ума) и Садьоджата (Нандин)5. К тому времени как были изваяны изображения Шивы — лингама и образа — в Элефанте, экамукха и панчамукха лингамы уже вырезались и почитались на протяжении столетий. Образ Садашивы в Элефанте объединяет три видимых лика Шивы. Три головы, каждая из которых увенчана короной, сращены, их трехчастный объем позволяет центральному лику с его короной выделиться на фоне остальных. Он высится как цилиндр с куполообразным навершием лингама. Хотя у образа Садашивы в Элефанте только три лика, он есть своего рода панчамукха лингам, выступающий из темной глубины камня. Четвертый лик, на обратной стороне от фронтального лика Татпуруши (Ма-хадевы), не виден, поскольку это колоссальное изваяние примыкает к южной стороне храмовой пещеры в темном помещении. Она обращена к преданному тремя своими головами, вырастающими из широкого бюста и основания. Пятое лицо — трансцендентное — находится за пределами взора смертных и не изображается скульпторами6.

Согласно текстам (гл. VII.5), четыре головы, вырезанные на свободно стоящем панчамукха лингаме, соответствуют каждая одному из четырех направлений. Татпуруша (Махадева), как гласят тексты, смотрит на восток. Однако план храмовой пещеры Элефанты отводит Садашиве центральное и доминирующее положение на южной стене, и Татпуруша (Махадева) в Элефанте смотрит на север7. Иконография вынуждена была уступить технической необходимости. Положение и ориентация храма предопределены формой скалы, в недрах которой после извлечения породы был сооружен большой зал. Планируя расстановку скульптур, создатели учитывали целостный смысл, воплощенный в форме пещерного храма, и природные условия.

В центральной глубокой нише в южной стене пещерного храма Садашива охвачен прочными и прямыми гранями. Они содержат в себе главное колоссальное изваяние пещерного храма. Его очертания проступают в отдаленнейшей глубине храмовой пещеры, темноту ниши умеряет контрастная светотень пещеры или теплое мерцание масляных ламп.

Лик Татпуруши выражает полноту абсолютного знания, оно же есть покой. Не сохранившиеся до нашего времени веки полуприкрыты, губы сомкнуты и расслаблены в медитации. Они сторожат непостижимое состояние, в котором живет Махадева, Великий Бог. Лицо выделяется резкими контурами на фоне ограничивающих плоскостей. Грани соприкасаются широкими кривыми, при взгляде анфас, в лике, выражающем сущность, и в острых углах профиля. Они созданы словно одним штрихом рубящего инструмента, который, соприкоснувшись с камнем, обрел чувствительность и преобразил его в подобие Бога.

Широкий лоб Махадевы разглажен, его лицо являет священный покой. Он увенчан сочетанием драгоценностей, поднимающихся каскадами филигранных украшений вокруг расходящихся лучами высоко уложенных волос, символизирующих порождающую силу, содержащуюся в джатамукуте повелителя аскетов. Левой рукой он держит перед грудью лимон (matulinga), плод, богатый семенами. Широкое, замысловато закрученное ожерелье и нитка бус на груди огибают три складки широкой шеи и подчеркивают столпообразную и лингообразную форму увенчанной короной головы Махадевы. Ожерелье также соединяет с этим центральным элементом образа боковые головы, развернутые в профиль от Татпуруши (Махадевы).

Справа от лика Махадевы переплетаются изогнутые змеи, и поднятые змеиные капюшоны, соседствующие с многочисленными цветами и нежной листвой, ведут к бросающемуся в глаза черепу, украшению прически Агхоры (Бхайравы). Контрастируя с нею, слева от Махадевы ряды мелко вьющихся кудрей, увенчанных гирляндами, обрамляют лицо Вамадевы (Умы). Богатая текстура причесок и корон боковых профильных ликов, направленных на восток и запад, составляют контраст главной голове Махадевы. Мотивы и ритмы причесок выражают не в меньшей степени, чем лица, природу каждого из этих аспектов Шивы.

В лике Бхайравы изогнутые плоскости, составляющие спокойное лицо Махадевы, искажены, поскольку лицо исполнено энергии. Его гневливый профиль обращен к змее, которая поднимается от его руки и лица, словно угрожающий символ смерти и губительное око ужасного бога. Его усы, словно в гневе изогнутые, заканчиваются на полной щеке. Над нахмуренными бровями пугающего божества уставился в пустоту череп с провалившимися глазницами.

Слева от Махадевы — лицо Умы, под взглядом которой раскрывается цветок лотоса в ее руке. Погруженная в самое себя, Богиня общается с цветком, поднятым на уровень плеча. Вамадева, Мантра прекрасного божества, находящегося слева от Махадевы, является в действительности Великой Богиней, Умой. Хотя ее черты сходны с чертами Махадевы, они не передают сущность Шивы так, как Тат-пуруша. Ее черты передают его милость ее очарованием. Справа и слева от «лика вечности» Махадевы, напряженное мужественное лицо Бхайравы и грезящая женственность Умы представляют тайну сосуществования абсолютного с основополагающей парой противоположностей мужского и женского, пребывающей в Божестве8. Вот какой смысл можно прочесть в трехликом изваянии в Элефанте. Он был описан в Вишнудхармоттара-пуране (ВДхП III.3.48.1-7).

Вдвойне укрытая «пилястрами» и цоколем, тайна образа Садашивы занимает центральный придел в южной границе мандапы. В этом углублении не осталось свободного места ничему, кроме темноты, окружающей изваяние. На передней грани каждого «пилястра» или выступа — фигура стража порога, сопровождаемая ганой. Эти фигуры дварапал, в непринужденных позах и более живые, чем те, что охраняют святилище лингама, подготавливают к присутствию Садашивы; они — образы сопереживания, и их лица, хотя с выражениями, приближенными к человеческим чувствам, все же напоминают лик Махадевы. Их губы сомкнуты, и они украшены змеями.

Украшения широкого цоколя образа Садашивы продолжаются на квадратных платформах, основаниях, на которых располагаются дварапалы. Основания объединяют их архитектурно с главным образом, по сторонам которого они расположены — отдельные от него, но все