— Сигл — да. Но ты не знаешь, кто их мать. Визар и Ирия люди только наполовину.

— И кто же их мать?

— А вот этого я не могу тебе сказать.

— Почему?

— Это тебе может сказать только кто-нибудь из них. Но ты не должен спрашивать. Они сами скажут, если найдут нужным.

— Ты хочешь сказать, если сочтут меня достойным этого знания?

— Ты всё правильно понял.

Пёс ушёл. Он просто подошёл ближе к двери в каюту Орикса и спрятался там, став невидимым. Но Ори побежал не туда. Несколько минут он сидел в полной прострации, а потом сорвался и помчался к Келви.

Влетев в медицинский отсек, он прямо с порога почти крикнул:

— Келви, вы знаете, что мне только что сказал Пёс?

— Конечно, знаю. Это моя обязанность — знать всё об экипаже корабля и его пассажирах.

— И что мне теперь делать?

— Ничего. Оставаться самим собой.

— Но я люблю её!

— Мы с вами ещё увидим, так ли это.

— Это что? Заговор?

— Нет, капитан. Да вы присядьте. Вот сюда, — Келви показал Ори на стул, стоящий напротив него. Их разделял только узкий продолговатый стол, на котором не было ни одного предмета. — А что, собственно, случилось, капитан Ризо? Вас когда-нибудь интересовал вопрос, кто мать Ирии? Вы только об этом и думали?

— Нет. Никогда.

— Вот и продолжайте в том же духе. Или вы хотите жениться на матери Ирии?

— Конечно, нет!

— Ну и зачем вам тогда о ней думать? Тем более, что она счастлива со своим мужем.

— Но теперь я не могу об этом не думать!

— Ори, я уже говорил вам, что вы удивительная личность. Скажу ещё раз. Но это будет в последний раз. Если вы ещё раз придете ко мне с этим, я вас просто не приму. Я уже говорил вам, что вы такой же, как Орикс. У Орикса, возможно, чуть больше честолюбия. Впрочем, и у вас это качество есть, только направлено оно иначе. Ещё неизвестно, что труднее: быть богом или быть его другом и соратником. Каждый из вас выбрал свой путь. И оба эти пути усыпаны терниями. У каждого из вас свои трудности, а в чём-то они схожи. Но у Орикса есть мудрая мать, а вы, принц, сирота. Только поэтому я считаю своим долгом лечить ваши душевные раны. Но никто не смеет принимать решения за других! На этом корабле все умеют читать чужие мысли. И если вы дорожите вашими чувствами к Ирии, не смейте думать об её матери. Что, у вас мало других забот? Время нам всё покажет. Но никогда не торопите время, оно идёт и для вас. И для тех, кто живёт долго, часто не хватает времени.

— Спасибо, Келви…

— Не продолжайте дальше, принц, я знаю всё, что вы ещё хотите мне сказать. Капитан Ризо может быть в дружеских отношениях с экипажем. Но панибратство на корабле недопустимо.

Войдя в комнату Орикса, Ирия сказала:

— Орикс, вам сказали, что у вас будет много учителей. И песчинка на ладони может стать учителем! Сейчас я ваш учитель. У меня к вам только одна просьба: обо всём, что вы сейчас увидите и услышите, не говорите пока Ори. Я имею в виду не ваше общее дело — об этом он просто обязан знать. Я имею в виду то, что вы узнаете сейчас обо мне.

— Хорошо, Ирия. Но я пока ничего не понимаю.

— Сейчас поймёте всё. Где Тилия?

Орикс открыл нишу. Там стояла Тилия и два цветка. Он снова повернулся к Ирии и хотел что-то сказать, но онемел. Ирии не было. Вместо неё на ковре лежала большая змея, она свилась кольцами, а голова её была поднята над полом на уровень головы Тилии. Голова змеи раскачивалась, а её горящие оранжевые глаза в упор смотрели в каменные глаза Тилии.

— Тилия, — прошипела змея. — Мой народ спрашивает: ты до сих пор желаешь жить биологической жизнью?

И Орикс к своему удивлению услышал ответ. Он прозвучал глухо, как шёлест листьев:

— Да.

— Ты на всё готова ради этого?

— Да.

— Через несколько минут начнутся твои муки, и дороги назад не будет. Я даю тебе эти несколько минут. Подумай. Я даже не могу сказать тебе, как долго это будет продолжаться, я сама не знаю. Но то, что тебе придётся пережить, в мире не испытало ни одно живое существо.

В каюте стояла тишина. Через некоторое время снова раздался шелест, в котором явственно можно было разобрать слова:

— Да. Я готова. На меня тоже смотрит мой народ. Я верю тебе, Ирия. Ты тоже любишь, и твоя боль похожа на мою. Я знаю, что ты хочешь сделать. У нас есть это знание. Мы знаем, что альвы — это альфа, то есть начало развития гуманоида. А Ом — это омега, венец развития сущности. Но мы никогда не использовали это знание, потому что альвы портят камни. Но раз ты говоришь, что это необходимо, я согласна. Я верю твоему мудрому народу.

Орикс бросился к Тилии.

— Тилия! Почему ты никогда не говорила со мной?

Но ответом ему было молчание. Он беспомощно оглянулся. Перед ним снова стояла Ирия и грустно улыбалась.

— Орикс, вы ведь всё знаете о камнях. Это всего лишь пьезоэлектрический эффект. Но не вздумайте снова им воспользоваться, кроме стонов боли и ужаса вы ничего не услышите. Давайте спросим у неё. Тилия, ты хочешь, чтобы Орикс слышал твои страдания?

Она приложила руку к Тилии, и снова раздался шорох.

— Нет, Орикс. Не надо. Я не хочу.

Орикс опустился на колени, положил обе руки на верхнюю часть стоп Тилии, и слёзы капали из его глаз. Он почему-то не стеснялся Ирии. Возможно, потрясение было так велико, что рухнула стена защиты.

— Улиточка, — обратилась Ирия к кораблю. — Биосферу в каюту Орикса. Защита первой степени изнутри и снаружи. Скафандр для меня.

Появился прозрачный шар с помостом на дне. Ирия открыла вход. Орикс бережно взял Тилию и установил её на помосте в сфере. Секунду подумал и положил к её ногам каменный цветок, вынув его из вазы. Потом он нежно поцеловал изумрудную девушку, заботливо окутал её белой шалью и покинул биосферу. Ирия деликатно смотрела в сторону. Оглянулась она как раз вовремя.

— С цветком? Это хорошая мысль, Орикс. Помогите мне, пожалуйста.

Она сняла со своего пояса сумочку, открыла её и достала прозрачную коробочку.

— Подержите, Орикс, пока я надеваю скафандр. Это и есть альвы.

Орикс взял коробочку в руки, и волосы