Аристотель, сидевший чуть поодаль, отплёвывался и совершал характерные движения – словно пытался вытереть язык верхней губой.

– Та-ак! – вскричал меченосец и сделал несколько резких движений. – Пора начинать!

Что именно надо было начинать, Эрвин не уточнил. Вместо этого он несколько раз подпрыгнул на месте, выкрикивая что-то роде «И-эх!», причём с каждым новым прыжком громкость крика увеличивалась. Приземлившись в последний раз, Эрвин застыл в причудливой позе – ноги присогнуты в коленях и расставлены несколько пошире, нежели ширина плеч, корпус чуть наклонён вперёд, сжатые кулаки вскинуты над головой, глаза грозно вытаращены. Самому Эрвину, впрочем, казалось, что он выглядит великолепно.

– Что именно? – вежливо спросил дракон, и не удержавшись, сплюнул ещё раз.

– Надо установить, где мы! – крикнул Эрвин и потерял равновесие. И уже лёжа на земле, добавил:

– Для начала.

– Стой! Кто идёт! – по-хозяйски спросил часовой. Спать ему хотелось немилосердно, и видимо, поэтому он не нашёл ничего удивительного в том, что обоз пришёл с юга, да ещё ночью. Мысль о том, что вот так вот, внаглую, средь тёмной ночи враг подъедет к лагерю, даже близко не пролетала мимо его замороченной от недосыпания головы.

– Доброе утро, – сказал Микки и откинул капюшон.

Часовой вгляделся в лицо Микки с’Пелейна. Неизвестно, что такого он смог увидеть в предрассветной мгле, но только он попятился и поперхнулся собственным криком, поскольку арбалетный болт, вылетевший из ближайшего фургона, коротко хрустнув, вонзился ему в горло. Последнее, что увидел несчастный часовой – это три свиньи, стоявшие подле правого стремени Микки с’Пелейна. Свиньи эти имели вид весьма грозный: уши торчком, тело напряжено в предвкушении ратного усилия, железный рог воинственно выставлен вперёд.

– Сом! – крикнул Микки.

– Да, – отозвался с переднего фургона маг.

– Давай, – сказал Претендент.

– Ага,– сказал торопливо маг. – Сейчас.

И начал делать пассы.

Некоторое время ничего не происходило. Затем, в ночном воздухе коротко протрещало, – звук был такой, словно рвали полотно, и в темноте разом вспыхнули десятки факелов. И сразу стало видно, что за спиной Претендента скопились все его бойцы, все восемьдесят всадников.

– Понеслась, – сказал Микки и кинул факел в ближайшую палатку. Бэйб, Бойб и Буйб тотчас сорвались с места и устремились вперёд.

Опушка Кохского леса казалась вымершей, но Альдини знал, что за спиной его замерли в ожидании люди. От этого ему казалось, что он слышит беззвучное, грозное дыхание семи тысяч бойцов, готовых к смертельному напряжению предстоящей битвы.

«Пожалуй, пора», – подумал капитан и поднял руку. И тут же осторожно её опустил.

– Отставить, – сказал он сам себе. – Что там происходит?

– Хей! Хей! – орал Микки, размахивая мечом. Рядом летел Бухэ Барилдан, изъявивший желание во время битвы быть рядом с Претендентом. Маленький клин в восемьдесят всадников, начисто игнорируя постовых (за что последние были после им весьма благодарны) врезался в восточную окраину лагеря дакаскцев. В воздух взлетели десятки факелов, палатки корпуса кавалера Нимитца запылали, и тогда билгейтцы пустили в ход мечи. Среди дакаскцев меж тем вспыхнул очаг паники, который перемещался по лагерю в точном соответствии с траекторией, которую избирали для себя Бэйб, Бойб и Буйб.

Кавалер Нимитц выскочил из кавалерского шатра. Выглядел он в сей миг весьма живописно. Шлем, щит, сапоги, перевязь с ножнами, меч в руке – лишь эти предметы составляли его наряд. Самого Нимитца это смущало мало, так что не будем смущаться и мы.

Первым дело Нимитц ударом кулака опрокинул на землю пробегавшего в неизвестном направлении пехотинца из своего корпуса. К кавалеру меж тем присоединился его адъютант, который, не задумываясь, начал крушить кулаками паникующих солдат направо и налево. Отметим, что адъютант был одет целиком, поскольку по требованию своего командира спал одетым. Принятые меры подействовали – авторитет Нимитца среди солдат своего корпуса был столь велик, что выбирая между кулаком кавалера и возможной смертью, любой из его солдат, не задумываясь, выбирал возможную смерть. Так постепенно возник узел сопротивления. Пока, правда, было не совсем ясно, кому или чему именно надо сопротивляться, но, по крайней мере, вокруг Нимитца стал образовываться некий порядок. Откуда-то из темноты начали выныривать командиры. Прибежал гонец от маршала Мюритца с вопросом «Что тут у вас происходит?». Построившиеся лучники дали первый залп в сторону Кобурга. Словом, Нимитц уверенно контролировал ситуацию. На пятьдесят шагов вокруг себя, во всяком случае.

– Ходу! Ходу! – кричал Хромой Сом, с тревогой оглядываясь на горящие палатки, меж которых метались чьи-то тени. Фургоны с грохотом катились по равнине, и им предстояло преодолеть три лата пустого пространства, отделявших их от Южных ворот Кобурга. В голове мага болталась бессвязная мысль – что-то насчёт того, что в темноте выдерживать направление затруднительно, но возможно, если только… Вдруг послышался громкий треск, фургон подпрыгнул, как живой, и начал заваливаться вправо. Хромой Сом соскочил с облучка, как раз за миг до того, как со страшным грохотом фургон завалился на бок.

– Колесо! – крикнул возница плачущим голосом.

– Не останавливаться! – страшным голосом заорал маг вознице второго фургона, который вознамерился придти им на помощь. – Гони! Гони дальше!

И фургоны загрохотали мимо своего упавшего собрата, один за одним, исчезая в клубах пыли. На одном из фургонов мелькнуло искажённое криком лицо Аманды. Маг махнул ей рукой, гони! Не останавливайся! Затем Хромой Сом подскочил к совершенно очумевшему вознице, который пытался поставить фургон на колёса.

– Брось! – крикнул маг. – Нам его не поднять! Бежим!

И они побежали в облаках поднятой пыли, и фургоны обгоняли их, и возницы орали в полный голос и отчаянно работали бичами.

Сколько? Сколько ещё мгновений пройдёт прежде, чем они поймут, сколько нас здесь, думал Микки. Рядом работал мечом Бухэ Барилдан, в отблесках пламени похожий на золотолицего демона.

– Надо уходить! – крикнул выскочивший неведомо откуда Теодор Коши. – Смотрите!

Микки посмотрел туда, куда острием своего меча указывал лейтенант. Меж палаток в глубине лагеря строилась дакаскская пехота.

– Нельзя! – отчаянно крикнул Микки. – Обоз не успеет!

И услышал сквозь какофонию боя, как в этот рассветный час запел билгейтцкий рожок.

– Бокий! – крикнул Альдини командиру арбалетчиков. – Как только сблизитесь на дистанцию выстрела – сразу залп по лагерю!

Бокий кивнул в знак того, что понял.

Альдини на мгновение вскинул вверх меч, отчётливо видимый на фоне предутреннего неба, затем чётким движением направил его туда, где полыхало пламя пожара, и пришпорил коня.

Атака! Атака! Мечи готовьте к драке! – пел рожок. Кавалерия вытекала из леса и устремлялась к восточной оконечности дакаскского лагеря. Следом бежала пехота.

Солнце окрасило в розовый свет край неба, когда обоз входил в Южные